короче пришли с роспотребнадзора и сказали, что женщина с рейса обратилась с симптомами коронавируса, тест был положительный, и теперь они трясут весь рейс, и нам должны делать тест, потому что мы контактные + прошло почти две недели, но где-то они потерялись с тестами

звонила в 112, потому что ехать не торопятся на тест, они меня отправили звонить в роспотребнадзор, те футболили меня по отделам, а в итоге оказалось, что у них нет данных на рейс, и она у меня их выспрашивала и орала мимо трубки ДАННЫЕ ПО КОНТАКТНЫМ МНЕ БЫСТРО. сказали, что надо обратиться на лабораторное обследование в ГОРОДСКУЮ ПОЛИКЛИНИКУ. в итоге перезвонили со 112 и долго выспрашивали ФИО и адрес пребывания, ПАТАМУШТА НИКТО ИМ ДАННЫЕ НЕ ПЕРЕДАЛ О ТОМ ЧТО Я КОНТАКТНАЯ

цирк ебучий

@темы: жизнь

---

Название: Дыши
Канон: Batman Comics
Автор:  loptr.
Бета:  ilylynnbelle
Размер: миди, 4062 слов
Пейринг/Персонажи: Супермен/Чудо-Женщина/Бэтмен (супервандербэт)
Категория: слэш, гет
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Для них Брюс – как соломинка для утопающего, спасательный круг в океане отчаяния, и они хватаются за него, боясь пойти ко дну.
Примечание: кинк — сексуальная асфиксия (асфиксиофилия), пеггинг, шрамы, ксенофилия + кинк автора на тире

И мы лежим раскалённые в темноте,
И в черном небе летит твоя тень,
Забудь обо всех, кто тебя целовал,
Танцуй под мои слова.
Человек, который сошел с ума,
Знает меня наизусть,
Видит меня насквозь
Даже при свете дня.
Я шепчу: Как тебе удалось?
Как тебе удалось?
Дождаться меня...

Ночные Снайперы


Диана и Кларк всегда знали, что Брюс был красивым – в одежде или без неё. Но слои ткани прятали от чужих глаз твёрдые мышцы и бесконечные шрамы – цена за безопасность города, который, словно голодный змей-уроборос, так и норовил поглотить самого себя. Не сходившие с кожи синяки, так часто сменявшие друг друга, местами отливали лиловым или чернели, мало отличаясь от кевлара по цвету. Сильные накачанные бёдра с мышцами, змеями ходившими под кожей, так и манили к себе.

В глазах у Кларка загорелось что-то голодное, словно всё внутри него требовало поскорее прикоснуться, потрогать, обвести пальцами и взять. Диана, переводившая взгляд с одного любовника на другого, вполне разделяла его желания. Брюс, которого они буквально несколько минут назад разложили на кровати, еле сдержав порыв наброситься на него тут же, терпеливо наблюдал за их малейшими движениями, щурясь, – не то выжидая, не то подначивая.

Кларк знает тело Брюса наизусть – карта синяков, переломов и шрамов прочно отпечаталась в мозгу. Он не любит дорисовывать её в голове, но Брюс не оставляет ему выбора: он – непоколебимая сила, идущая наперекор судьбе.

Он верит с такой силой и с такой уверенностью, что нельзя не верить вместе с ним. Он всегда идёт до конца, до предела своих возможностей и дальше, и каждая битва кистью оставляет росчерк на холсте его кожи. Рентгеновское зрение позволяет Кларку видеть многое – каждый сросшийся перелом, каждую трещину в кости и сведённые болью суставы.

А ещё Кларк знает, с какой силой нажимать, чтобы оставить следы в виде пальцев на коже человека, чтобы его прикосновения расцвели яркими пионами на и без того исписанном холсте и не сходили неделями. Знает, потому что одно неосторожное прикосновение – и вместо лопающихся сосудов и капилляров он может услышать хруст костей.

Поэтому Кларк прекрасно понимает, что такое необходимость постоянно контролировать себя; что такое отпускать контроль – понимает тоже. У Бэтмена нет пределов. У Брюса они есть. Кларк по мимолётному и не заметному другим вздоху, по слишком прямому позвоночнику – «Врачи сказали, что я не смогу ходить» как страшный сон, – по слегка опущенным плечам понимает, когда мыслей в голове у Брюса становилось слишком много, когда тени вместо укрытия начинали порождать кошмары, а сил осталось – только казаться неприступным и безразличным.

Последние несколько недель у всех выдались трудными, но из всех них только Брюсу приходилось балансировать маску идиота, несколько личностей и необходимость быть в центре внимания в мире сплетен разом. Он обладал поистине железной силой воли, но даже у него был свой предел: границы между личностями стирались, долгие ночи патруля плавно перетекали в деловые встречи, после которых он вдруг обнаруживал себя посреди безумной вечеринки, где неуклюжий Брюси перебрал с шампанским и – как неосторожно! – уронил цветочный горшок с балкона. А после – снова каменные джунгли, крыши и темнота, уже давно ставшая союзником в его крестовом походе.

Диана и Кларк тоже вели двойную жизнь. Постоянная необходимость лгать, скрывать, прятаться у всех на виду выматывала, а потому все трое пришли к простому решению проблемы: раз в несколько недель, когда напряжение становилось невыносимым, они встречались, чтобы перевести дух. Они доверяли друг другу: их уже давно связывало нечто большее, чем дружба, выкованная в пылу боя и проверенная временем и врагами. Вместе они прошли огонь и медные трубы и точно знали, что могли рассчитывать друг на друга.

Для них Брюс – как соломинка для утопающего, спасательный круг в океане отчаяния, и они хватаются за него, боясь пойти ко дну. Он их моральный компас, совесть и поддержка, слабость и сила, вера и отчаяние, отпущение грехов, наказание и прощение. Брюс не отворачивается и не отказывается от людей – он первый готов осудить и первый же протянет руку помощи, покажет, какой может быть жизнь и куда порой заводит выбранный путь и как по нему идти. В нём они нашли свою человечность: в его способности раз за разом делать правильный выбор, как бы тяжело это ни было, в ущерб себе и другим, потому что так надо. В умении вставать и продолжать идти дальше – даже если цель так далека и недосягаема.

Диана, как и Брюс, всегда говорит кратко и по делу – и ценит это качество в других. Правду она ценит тоже – и ей хотелось бы, чтобы Брюс мог просить о помощи и поддержке, когда в них нуждается, но она не раз была в Готэме и видела его грязь и отчаяние, как город пытается пережевать своих жителей и выплюнуть их, как ненужный мусор. Брюса Уэйна город тоже откинул в сторону, а тот вернулся: с железной волей, отточенными навыками и желанием спасти – одну жизнь, несколько, сотни, целый город. Для Бэтмена человеческая жизнь всегда стояла превыше всего: если он мог спасти хотя бы одного человека, то его крестовый поход против несправедливости и зла, его заведомо проигрышная битва, в которой сражался только он один, увенчались успехом.

Вначале Брюс заслужил её уважение физической силой, когда амазонка поняла, что простой человек сражался наравне с богами и вовсе не ждал, что в случае чего они его спасут. Скорее наоборот, не раз из тяжёлой и почти безвыходной ситуации их вытаскивал его острый ум стратега и тактика – чем, в совокупности с золотым правилом и принципами Бэтмена, она не могла не восхищаться. Он был не только умным человеком и изумительным собеседником – при всей его немногословности, – он был выдающимся воином и хорошим другом.

Для Кларка Брюс – в своё время стал спасением и панацеей от одиночества. За поясом у Бэтмена уже было несколько лет опыта борьбы с преступностью и несправедливостью, когда Супермен только начинал свою карьеру супергероя. Кларк не знал тогда, что есть и другие, как он: в плащах и с готовностью спасать мир. Бэтмен – существо из легенд, тень, мираж в ночи – оказался настоящим, из плоти и крови. Простым человеком. Робкая дружба, родившаяся под луной, под лучезарной улыбкой Кларка и его чёртовой настойчивостью журналиста, пустила корни и разрослась в нечто большее и прекрасное. Лига Справедливости, Основатели и спасение мира – всё это было потом. В начале – в самом начале – было просто осознание, что он не один в этом мире: готов верить в нечто несбыточное и сражаться за свою веру.

Брюс тоже сражался. И верил – в первую очередь – в людей. Во вторые шансы. В искупление. Его веры иногда хватало на всю Лигу с головой. Несмотря на весь образ мрачного Рыцаря, зачастую именно к нему обращались с сомнениями и вопросами, на которые у него всегда были ответы.

Брюс прятался за холодностью и отстранённостью, за бесконечными масками, потому что чувствовал он ярко и без тормозов, не в силах остановить себя.

Брюс любил, чтобы жёстко, чтобы на износ и наотмашь – чтобы Кларк оставлял синяки на коже, следы пальцев поверх шрамов и лилово-жёлтых цветов, которыми Бэтмена щедро одаривал Готэм. Потеря контроля нужна была Брюсу как утопающему соломинка – глоток свежего воздуха, когда он уже давно привык дышать смогом и копотью проклятого города, который навсегда поселился в его сердце.

Поэтому Кларк неохотно сдавался: вся нежность кончалась после того, как он мучительно медленно растягивал Брюса, щедро смазав руку. Он вводил пальцы в напряжённое кольцо мышц один за одним, сначала просто растягивая, а затем постепенно начиная ими двигать. Брюс позволял ему: выравнивал дыхание, силой воли заставлял тело расслабиться полностью, и пальцы входили без особых проблем. Кларк позволял себе секундную задержку и фокусировал всё своё внимание на сердцебиении Брюса, тонул в нём, как в океане, и начинал медленно двигать пальцами – нежно, осторожно, пока позволяли.

Диана устроилась рядом и начала почти невесомо перебирать чёрные пряди Брюса, от загривка переходила к затылку, а потом выше, зарываясь пальцами в мягкие волосы; проводила самыми подушечками по едва тронутым сединой вискам и хмурилась. Она не одобряла, но прекрасно понимала желание просто отпустить и отдаться чувствам, что Брюс почти никогда не позволял себе – только с ними, только для них.

Для Брюса – обычного человека без сверхспособностей – время имело другой ход, а потому они оба могли понять, почему он за всё брался с такой срочностью и огнём, почему спешил успеть. Несмотря на то, что Бэтмен сделал тени и ночь своей стихией, он горел изнутри ярким огнём, языки пламени которого поджигали других. Без него Кларк так и был бы потерян, без него Диана так и не решилась бы покинуть Темискиру, а Лиги Справедливости просто-напросто не существовало бы.

Если Брюс впускал людей, то делал он это тоже наотмашь и до самого конца. А ещё у него была привычка, рождённая в ту жуткую роковую ночь: он цеплялся за людей и вещи, и если в случае неодушевлённых объектов это можно было объяснить простой сентиментальностью, то, когда речь заходила о живом человеке… Он мог умереть или предать, ударить в самое больное, и всё равно Брюс продолжал любить – так же сильно и просто так (упоминать имя Джейсона они избегали – слишком сложная и запутанная история с концом, который так и не стал счастливым; возвращённая, но всё же потерянная жизнь).

Кларк коснулся пальцами простаты, отметил, как Брюс едва заметно вздрогнул и, щедро полив член смазкой, заменил руку. Брюса на член он насаживал медленно, задержав дыхание, любовался движением мышц под кожей, под всеми шрамами, которые так и не сломили Бэтмена, не заставили его сдаться и остановиться. Но Кларк наизусть помнил следы всех переломов Брюса, для его глаз они сеткой разбегались по костям. Брюс не раз просил не смотреть – не потому что запрещал, а потому что у Супермена сбивалось дыхание, в котором он особо не нуждался, и начинали предательски дрожать руки.

Кларк тоже понимал, что Брюс с его хронической депрессией, с долгими днями, которые сливались в сплошное размазанное пятно, постоянным напряжением, паранойей и десятком личностей нуждался в… перезапуске. Хотел почувствовать хоть что-то в череде серых будней, когда границы между Бэтменом, Брюсом и Брюси размывались.

Руки, до синяков вцеплявшиеся в бёдра, вырывали из мыслей, толчки и темп, с которыми втрахивали в кровать, рассеивали туман, помогали снова провести границы между ипостасями личностей. В тишине комнаты сбившееся дыхание и шлепки кожи о кожу звучали особенно громко, и только мелодичный смех Дианы разрывал звучание их тел. Она любовалась открывшейся ей картиной со стороны, ожидая своей очереди: когда можно будет прикоснуться к Брюсу с лаской и нежностью.

Брюсу шла эта открытость, читавшаяся в каждом его страстном вздохе, в изгибе мускулистой спины, где под кожей двигались мышцы, словно змеи. Только с ними – здесь и сейчас – он позволить себе брать, а не отдавать. Они слишком хорошо помнили, каких титанических усилий им стоило вытащить из него признание того, чего хотелось бы ему. Брюс не просил – слишком привык отказывать себе в малейших желаниях, чтобы превратить существо в тенях в нечто сверхъестественное и могущественное, и, к сожалению, эти же ограничения коснулись и человека перед ними.

Рука Кларка любовно огладила жёсткие мышцы пресса, прокралась к груди и двинулась дальше, по пути поигравшись с затвердевшими сосками, коснулась наконец шеи и замерла, словно в нерешимости. Наконец сомкнулась и сжалась, перекрыв доступ воздуха, и Кларк весь свой слух сфокусировал на сбившемся дыхании Брюса, на запрыгавшем биении сердца. Полностью возможность дышать Кларк не перекрывал, не мог заставить себя, но железной хватки Супермена, из которой не вырваться, хватило, чтобы почувствовать, как контроль утекал как вода сквозь пальцы.

Брюс жадно хватал ртом воздух, запрокидывал голову, позволяя Диане кусать себя за шею и тут же вылизывать покрасневшую кожу, позволял им обоим слышать свои стоны – тихие, идущие из грудной клетки, гортанные. Кларк сцеловывал их с губ Брюса, дышал чужим воздухом и начинал наращивать темп, пока Диана ловкими пальчиками обхватывала налившийся кровью член и начинала работать рукой, пытаясь поймать заданный ритм.

Голос Брюса, который они буквально вырывали из него, опускался на несколько октав, когда большой член Кларка касался простаты снова и снова. Он знал нужный угол, но откладывал его на потом, на тот момент, когда Брюс не знал, куда деться: ближе к Кларку и глубже на член или же вперёд, чтобы сильные пальцы, которые при малейшем неосторожном движении могли свернуть ему шею, врезались в горло, чтобы от недостатка кислорода закружилась голова.

— Тише, Брюс, тише, — успокаивала его Диана, но сейчас её ласковые слова только мешали и отвлекали, и она замолкала, лишь плотнее обхватывая член и наращивая темп.

Кларк делал то же самое: быстрее, сильнее и жёстче, и Брюс бы стонал громче, но не давала хватка на горле, окрепшая и сузившая кольцо из пальцев. Брюс умел задерживать дыхание на несколько минут, а Кларк идеально умел высчитывать нужное время между предобморочным состоянием и оргазмом, которого Брюсу хватало, чтобы кончить.

Он терпеливо выжидал и наблюдал, как Брюс задыхался и остатком неимоверной силы воли заставлял себя не вцепиться в руку Супермена, душившую его, пытаясь разжать пальцы. Брюс был человеком действия – и на его языке было так легко говорить и понимать его, язык тела и поступки обычно не лгали. Если человек хотел что-то сделать от чистого сердца – он это делал, и для этого не требовалось лассо Дианы.

Брюс доверял им – больше, чем другим, верил, что, передав контроль, может полагаться на то, что они знают его пределы и остановятся в нужный момент. Поэтому ни Диане, ни Кларку не требовались громкие признания в любви, они не заставляли Брюса давиться словами и чувствами, на которые у него была аллергия. Сомнений не было. Он любил их: едва заметно снаружи, но безоговорочно и с горящим огнём где-то внутри, как мог любить только Брюс. Он в любой момент мог с точностью сказать, в какой точке земного шара они находились и нуждались ли в помощи. От Брюса это было громче всяких признаний.

Наконец у Брюса в лёгких кончался запас воздуха, и тёмные ресницы медленно касались побледневших щёк, прикрывая чисто-голубые глаза, подёрнутые поволокой удовольствия. Брюс кончал первым, прогнувшись в спине, а затем словно растаяв в сильных руках любовника. Мышцы ануса сжались, сократившись, и Кларк кончил тоже – прямо в Брюса – и, вытащив член, засмотрелся на то, как сперма стекала по упругим ягодицам.

Диана наконец дождалась своей очереди: сначала она долго и чувственно целовала Брюса, кусая его за губы, наслаждаясь его попытками отдышаться и прийти в себя. Одним взглядом она прогоняла Кларка, ловко переворачивала Брюса с бока на спину и, вцепившись в сильные бёдра, подтягивала к себе. Кларк, довольно улыбаясь, садился в изголовье кровати, устроив голову Брюса у себя на коленях и, как это делала амазонка до него, начинал с массажа висков, перебирался на затылок и загривок, пропуская мягкие волосы между пальцев.

Диана времени не теряла: устроившись между бёдер Брюса, ловко проверила, что растягивать кольцо мышц не нужно, и вошла одним движением до самого конца – резиновый член страпона, предварительно смазанный смазкой, по следу спермы вошёл без проблем. Брюс слегка дёрнулся и охнул, когда Диана первым же движением коснулась простаты и начала двигаться медленно и плавно, растягивая удовольствие. Женщина с неодобрением во взгляде осмотрела следы, оставленные руками Супермена по всему телу, не сбавляя темпа, прикоснулась к ним кончиками пальцев, ласково оглаживая мышцы и шепча слова успокоения. В этот раз к ней прислушались: дыхание Брюса постепенно выровнялось, хотя сердце продолжало сбиваться с привычного ритма, то пропуская удары, то делая пару лишних.

Диана плавно двигала бёдрами, выдерживая темп, и с удовлетворением наблюдала за тем, как член Брюса снова набухал и поднимался. Коварно улыбнувшись и лизнув головку, она принялась оглаживать накаченные бёдра с сильными напряжёнными мышцами, проводила рукой до самых ступней и обратно, а затем принималась за внутреннюю сторону бедра, то целуя её, то покусывая и оставляя следы. Тянулась выше, к плоскому животу с кубиками пресса и пробегалась по рёбрам, столько раз повреждённым в бою.

Налюбовавшись телом Брюса, которое покрывало слишком много шрамов, она тянулась к члену и обхватывала его губами, двигаясь так же мучительно медленно и обводя головку языком, собирая с конца предэякулят. Кларк продолжал массировать виски, получая в награждение вдох наслаждения, мимолётными прикосновениями пробегался по покрасневшей шее, где ещё пока виднелись следы от пальцев, целовал Брюса во взмокший лоб и в висок, покусывал и проводил языком по уху, негромко поощряя.

— Дыши, Брюс, расслабься. Закрой глаза, да, вот так, — говорил Кларк – и Брюс доверчиво закрывал, подставлял шею чужим губам, тянулся отвечать на поцелуи, приходившиеся как-то смазано и куда-то в уголок губ.

Он не был бы собой, если не протянул руку и не начал бы массировать грудь Дианы, играясь пальцами с набухшими сосками. Амазонка вздохнула, качнув бёдрами, и вошла особо глубоко, задев заветную точку. Брюс дёрнулся ей навстречу, и двусторонний дилдо внутри неё продвинулся глубже, заставив вскрикнуть от удовольствия. Гораздо больше наслаждения, однако, ей доставляло неприкрытое выражение блаженства на лице Брюса. Он был близок, и она обхватывала его член пальцами и начинала наращивать темп.

Брюс кончал под её умелыми руками, подначиваемый горячим шёпотом Кларка на ухо. После они терпеливо ждали, пока он переводил дыхание, а затем шли в душ. Под струями горячей воды они помогали Диане избавиться от страпона, и Брюс опускался перед ней на колени, ждал, пока Кларк пристраивался сзади и входил в уже растянутое отверстие, и – касался Дианы языком. Она содрогалась всем телом – от удовольствия, от вида Бэтмена на коленях перед ней.

Кларк снова трахал Брюса – обхватив его за талию железной хваткой, насаживал на член всё глубже и глубже, выбивая из него дыхание, которое Диана чувствовала внутренней стороной бедра и половыми губами. Язык Брюса раздвинул их, проник внутрь, а пальцы коснулись клитора, и у неё едва не подогнулись колени от волны удовольствия и мурашек, пробежавших по спине. Она запустила в намокшие под водой волосы Брюса пальцы и с силой потянула – ей хотелось ближе и глубже, быстрее, быстрее – в такие моменты она прекрасно понимала Брюса, который любил чтобы жёстко, чтобы на износ и наотмашь.

Пальцы Брюса скользили от бедра к клитору, проникали внутрь и снова возвращались к бёдрам, оглаживая золотистую кожу амазонки. Кларк обхватил член Брюса и задвигал рукой в такт с толчками, входя с силой и прижимая Брюса к себе, вдыхая его запах. Их иногда накрывало с головой: любовью к Брюсу и восхищением. И если Брюс смотрел на них вот так, то все планы отменялись, и они тащили своего упрямого идиота прочь от экранов компьютера в пещере наверх, к живому миру людей, где можно разложить Брюса на постели и помочь ему отпустить и не думать.

Диана кончала и сползала по мокрой плитке, зная, что на полпути её поймают сильные руки Брюса и опустят на пол, что она будет целовать Брюса в губы и делить с ним дыхание, что он уткнётся лбом в её плечо, потому что слишком – много, близко, через край. Брюс кончает вслед за ней – насухую, замерев и часто дыша.

Суперсила Кларка позволяет ему втрахивать Брюса – в Диану. Она держит его в своих руках, гладит по голове, разминает плечи, мышцы которых на ощупь словно камень. Несколько толчков – и Кларк кончает тоже, они какое-то время просто переводят дух, а затем снова тянутся к Брюсу, а он – к ним. Сильные пальцы Кларка заменяют руки Дианы на его плечах, разминают шею, забирают усталость и напряжение. Она тянется за шампунем и послушно наливает его в подставленную ладонь Брюса, смотрит, как он, запрокинув, намыливает голову, и вдыхает знакомый аромат. Диана следует его примеру: наклоняет голову и откидывает волосы назад, чтобы намочить, намыливает, втирает в кожу головы, массируя пальцами, смывает, зажмурившись от пены.

Шампунь пахнет Брюсом, и Диане хочется ещё на несколько дней сохранить его запах с собой. Кларк руководствуется тем же принципом. Добраться до Брюса под уровнем брони и кевлара удавалось не так часто, а потому они взяли за привычку пользоваться его шампунем – чтобы ещё какое-то время носить с собой память о встрече.

А ещё они любили широкую спину Брюса, исполосованную шрамами и каждый раз новыми узорами синяков. Проводили по ним пальцами, чувствуя их на ощупь, запоминали карту наизусть, переходили на плечи, а затем на грудь: шрамы были везде. В такие моменты, когда тело Брюса выдавало его и напоминало о том, что он был простым человеком без всяких сверхспособностей, его хотелось обнять и не отпускать. Однако вслух такие мысли они конечно же не озвучивали: Бэтмен вполне мог постоять за себя в любой битве да ещё и спасти кого-то из Лиги.

Комната после горячего душа обдала холодом. Из всех троих только Кларка всё еще удивлял тот факт, что за время их отсутствия в комнате успел побывать вездесущий Альфред: принёс вечерний чай с печеньем, постелил свежие простыни из египетского хлопка, подобрал скинутые в спешке вещи и распахнул окно, чтобы впустить ночную прохладу и запах озона после только что прошедшего дождя. Вспомнив испачканные простыни, Чудо-Женщина лишь усмехнулась, Кларк же залился краской – по цвету один в один плащ Супермена.

Он до сих пор помнил, как не знал, чего ожидать от Брюса. От Бэтмена он ожидал суровой аскетичности и минимализма, от Брюси – роскоши и непрактичности, а получил простой комфорт с удобством. В каждой личности было немного от Брюса – в Бэтмене, в Брюси, в Мэтче Мэлоуне, и со временем они научились замечать и подмечать детали.

Большая кровать Брюса вмещала их троих без проблем – туда бы ещё вся бэтсемейка могла поместиться вместе с собаками и котом. Мягкие простыни так и манили, а тяжёлое одеяло укрывало и обещало сладкий сон. Диана любила засыпать под мерное биение сердца Брюса – тук-тук – тук-тук – тук-тук в ночной тишине. Она не обращала внимания на мягчайшие взбитые подушки и клала голову Брюсу на грудь, так как не имела суперслуха. Оба они засыпали под ровное дыхание и мерное биение сердца Брюса в темноте.

Супермен и Чудо-Женщина привыкли работать на виду у всех, при свете дня, и тени были им чужды, тогда как Бэтмен сделал их своим оружием и союзником, столько лет провёл в них, превратив из предмета кошмаров в свою силу. Он родился и вырос в Готэме, но даже после всего, что он повидал в своей жизни и с чем ему пришлось столкнуться, он не боялся ночи, он говорил с ней на одном языке – на языке крыш, подворотен и полицейских сирен. Сделать шаг из тьмы на свет ничего не стоило, в темноте же лежала пропасть неизведанного и мир чудовищ, и со временем для преступников Готэма Бэтмен стал одним из них.

Уэйн Мэнор был одним из самых красивых мест Готэма – расположенный за городом, он находился в темноте, лишь местами подсвеченный фонарями. В окно было видно остальной город, гудевший и шумевший вдалеке: даже красневшее алое зарево, что стояло над Готэмом, было каким-то зловещим и отталкивающим, но многие жители города находили в нём успокоение черпали комфорт. Это был их город, и они любили его: Кларк до сих пор помнил события времён оккупации после землетрясения, когда Брюс бился за городом и Бэтменом, и Брюсом Уэйном, не покинув и не сбежав. С тех пор Готэм с недоверием относился к чужакам – их опасались, их презирали и с нетерпением ждали, чтобы они убрались из города.

Диана до сих пор отчётливо помнила сладкую дрожь, пробежавшую по спине, когда Бэтмен неохотно, но всё же позволил ей и Кларку сунуться в город. Помнила также своё отвращение, вызванное грязью и мусором на улицах, людьми, которые прятались от правосудия в тенях и погрязли в преступности и разврате. И ради них их друг каждую ночь рисковал своей жизнью? Пытался им помочь? А потом Диана и Кларк увидели людей, которым Бэтмен когда-то помог. Тех, кто сам готов был протянуть раненому Рыцарю руку помощи. Тех злодеев, кто исправился и в кого на протяжении всего тяжкого пути поддерживал Бэтмен.

Кларк прекрасно помнил, как попытался помочь напуганному ребёнку, и от него – впервые – отвернулись и отшатнулись. Как та же самая малышка сама протянула руки к чёрному силуэту в тенях, как мгновенно высохли слёзы на щеках, стоило ей завидеть своего спасителя.

Диана и Кларк были слишком яркими для Готэма, и город рано или поздно попытается уничтожить их и пережевать своими жерновами, но пока они были надёжно спрятаны под плащом Бэтмена. По его приглашению и с его разрешения быть в Готэме было не так страшно – они видели, что город делает с людьми, здесь хватало одного плохого дня, чтобы потерять рассудок. Жизнь в Готэме же представляла собой череду самых плохих дней – один за другим, один за другим.

Диана с Кларком имели привычку: они лежали в темноте комнаты, слушали дыхание Брюса и ждали, пока он засыпал в их объятиях, чтобы иметь возможность просто держать его в своих руках, в полумраке комнаты смотреть на его профиль и запоминать любимые черты снова и снова. Для них любая встреча могла быть последней: они уже теряли друг друга, теряли других и прекрасно знали – пустоту ничем не заполнить.

Знал об этом и Готэм. Город не доверял свету. Свет лгал, свет выдавал, свет обжигал. Тени же? Тени прятали от света, тени окутывали и убаюкивали, тени стояли силуэтом на ближайшей крыше. Город верил – Бэтмену и в Бэтмена. А Бэтмен верил в людей – до последнего, с какой-то уверенностью, которая рушила все планы реальности, ломала все устои.

А ещё Бэтмен, с его постоянной, хоть и оправданной паранойей, верил Супермену и Чудо-Женщине, доверял им, впустил в свой мир и позволил остаться. Они тоже доверяли ему – не могли иначе, он завоевал их доверие как воин и как человек.

Они постоянно пытались оправдать – доверие, дружбу и его веру.

Брюс был человеком действий, а не слов. Его приглашение, его доверие говорили ярче всяких громких заявлений: ради них он отправился бы в любую точку Вселенной.

И он знал, что ради него они поступили бы точно так же.

Убаюкиваемые его дыханием, они засыпали, и им снился Готэм, временно приютивший их под своим небом.

@темы: ФБ, batman, DC, фанфики, bruce wayne, superman/wonderwoman/batman

---

Название: Ночь
Канон: Batman Comics
Автор:  loptr.
Бета:  ilylynnbelle
Размер: драббл, 601 слово
Пейринг/Персонажи: Супермен/Чудо-Женщина/Бэтмен (супервандербэт)
Категория: слэш, гет
Рейтинг: R
Краткое содержание: Им слишком редко удавалось выкроить время только для себя – то Вселенная решала прекратить своё существование, то миру нужен был Супермен, то Готэм словно терял последние крохи разума.
Примечание: кинк — «сладкая пытка»

Им слишком редко удавалось выкроить время только для себя – то Вселенная решала прекратить своё существование, то миру нужен был Супермен, то Готэм словно терял последние крохи разума.

Когда же им это удавалось, Брюс был обычно на износе – морально и физически. Жить несколько жизней, носить несколько масок и разрываться Тёмным Рыцарем на несколько фронтов было утомительным занятием, и иногда казалось, что любой другой на его месте уже давно сошёл бы с ума.

Они медленно, уговорами, ласковыми прикосновениями знакомых рук уводили его от компьютера и нескончаемой ответственности, заманивали в душ и под струями горячей воды разминали затёкшую шею и словно окаменевшие плечи до тех пор, пока Брюс не начинал таять в их руках.

Вот так – без масок и обязательств – они виделись не часто. Добравшись же наконец до Брюса, они не собирались отпускать его просто так. В ход шло всё: слова Дианы, презиравшей ложь; сильные руки Кларка, из объятия которых было трудно выбраться; лассо правды, когда Брюс давился словами и чувствами, но, обычно немногословный и замкнутый, хотел сказать что-то важное.

Его привычка хранить молчание в любых ситуациях, отточенная годами и не раз спасавшая ему жизнь, тоже находила своё применение. Диана и Кларк сами не заметили, как начали соревноваться: кому удастся извлечь малейший стон из тихого любовника? Под чьими пальцами он вздрогнет и рвано выдохнет, почти доведённый до оргазма?

Не сразу, но гениальная идея пришла обоим: почему бы не объединить усилия? Почему бы рукам Дианы не обхватить налившийся кровью член Брюса, пока Кларк ласкал его изнутри, растягивая? Почему бы Кларку не целовать его в шею, оставляя засосы, которые Брюс – Брюси – Уэйн обычно скрывал от всего мира под высоким воротом чёрной водолазки, пока Диана брала его член в рот и начинала медленно ласкать головку языком, продвигаясь всё выше и выше к основанию? Пальцы Кларка постепенно наращивали темп, и оба они чувствовали, когда он наконец касался простаты – по слегка сбившемуся дыханию Брюса. Суперчувства же Кларка ещё и позволяли ему уловить едва заметно для обычного глаза дёрнувшиеся бёдра, и по его довольной улыбке Диана тоже это понимала.

Кларк тянулся за смазкой, заменял пальцы членом и начинал трахать Брюса – быстро и жёстко, оставляя следы на бёдрах, возможно нажимая слишком сильно. После долгих споров Кларк всё же понял, хоть и не одобрял: Бэтмен всегда работал на износ, пока либо не валился с ног от усталости, либо не выкраивал время на сон. После пары недель, за которые в Готэме происходило несколько маленьких концов света, остановленных только благодаря постоянному вниманию и ни на секунду не стихавшей паранойе Бэтмена, сильные руки Супермена, сжимавшие до лопнувших капилляров и лиловых синяков на коже, были нужны Брюсу как глоток свежего воздуха.

Кларк знал темп, знал, какой угол нужно задать, чтобы Брюс задохнулся на мгновение и выпустил воздух через нос, пытаясь унять сбившийся ритм сердца, по размеренному биению которого обычно можно было чуть ли не часы заводить. Диана проводила рукой по ходившим мышцам сильных бёдер, кралась ловкими пальцами одной руки к основанию члена и обхватывала его, поцеловав напоследок головку, а другой ласково – в противовес темпу Кларка – обводила яйца и тянулась к мошонке.

Оба знали, что в этой игре победа в конце концов принадлежала бы Брюсу – слишком много было пройдено дорог и потрачено сил, слишком долго он тренировал своё тело не издавать ни звука. Но ради них он сдавался – и позволял им услышать стон, когда кончал. Глубокий голос, идущий глубоко из лёгких – не Брюс и не Бэтмен, где-то посередине.

А потом Диана и Кларк, пряча глупые улыбки, делали то, чего Брюс, не считая своей семьи, мало кому позволял. Они обнимали его – с обеих сторон – и устраивались поудобнее, чтобы провести ночь с человеком, который мог сражаться наравне с богами и ради которого они бы отправились на край Галактики.

@темы: ФБ, batman, DC, фанфики, bruce wayne, superman/wonderwoman/batman

---

наконец-то можно тащить работы себе!

Название: Умение
Канон: Бэтмен Будущего
Автор:  loptr.
Бета:  ilylynnbelle
Размер: мини, 2022 слово
Пейринг/Персонажи: Терри Макгиннис, Брюс Уэйн
Категория: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: Терри надеялся, что когда-нибудь он постигнет сложное искусство, которым Брюс Уэйн овладел когда-то давно и затем годами оттачивал его до совершенства. Пока выходило как-то не очень.
Примечание: канон Batman Beyond TV и Batman Beyond 1.0 v1-3. На то, каким Бэтс описан в прошлом, сильно повлияли Gotham Adventures #1, #21, #22, #26, #27, #37, #44, особенно #48

Терри надеялся, что когда-нибудь он постигнет то сложное искусство, которым Брюс Уэйн овладел когда-то давно и затем годами оттачивал до совершенства полируя, как иной полирует острый кинжал или нож, любовно поглаживая лезвие. Это умение, однажды ставшее второй натурой Бэтмена, существа теней, должно быть, вгоняло преступников его времени в ужас и обращало их в бегство.

Чёрт возьми, Терри был уверен, что эта развитая упорными тренировками и железной волей способность не раз спасала самому Тёмному Рыцарю жизнь. Или выигрывала горячий спор на очередном собрании Лиги Справедливости, когда никто не собирался прислушиваться ко мнению простого человека, кроме разве что Супермена. Этот факт говорил больше о самом Кларке, но Терри не раз был свидетелем, как и в спорах с Суперменом Брюс выходил победителем!

Поэтому... да. Терри хотел, Терри пытался найти обходные пути к крепости по имени Брюс Уэйн, но раз за разом терпел поражение. Он пытался брать старика на износ, пробовал строить щенячьи глазки и умолять. Все аргументы, попытки и мольбы разбивались об опыт жизни, навыки и тот факт, что Брюс вырастил не одного ребёнка — что, видимо, и закалило его и сделало его броню неуязвимой.

Потому что Терри прекрасно отдавал себе отчёт, что он ещё ни разу в жизни не встречал человека, у которого было бы такое большое сердце и который чувствовал бы с такой силой, что старательно прятался за стенами холодности, ворчания и недовольства. Но чувства и эмоции – они совсем рядом, стоило только взглянуть повнимательнее.

«Ох, Терри», — произнесённое почти шёпотом, когда Терри лежал на операционном столе и то проваливался вглубь сознания, то снова всплывал на поверхность. В дни, когда трость была скорее необходимостью, чем частью маски, Терри позволяли подставить руку для опоры. Не-улыбка на губах в ответ на глупую шутку. Тяжёлый взгляд по-прежнему ясных голубых глаз, придирчиво осматривавших Терри на предмет ранений, которые тот мог скрыть, посчитав незначительными. Рука на плече в дни, когда наследие Бэтмена казалось невыносимой ношей. Ужин на столе, всегда ждавший его в тишине пустого особняка. Детали, которые постепенно складывались в понимание того, что его подпустили близко и позволили себе испытывать к нему нечто больше, чем привязанность к коллеге и ученику.

Но сильнее всего в глаза бросалось доверие, которое читалось в каждом жесте и слове Брюса – а тот ими особо не сыпал, так что Терри старательно запоминал каждый момент, каждый шаг.

Со временем, постепенно, миллиметровыми шагами – словно разворачивая прилипший к воспалённой ране бинт, – он смог узнать, какие шрамы скрывало прошлое Брюса. Инстинкт не подвёл: в глазах того на мгновение мелькнула благодарность вперемешку с каким-то усталым и робким удивлением, когда Терри старательно потупил глаза и признался, что не стал искать информацию в Интернете.

У шрамов Брюса, как оказалось, были имена, лица и свои жизни, в которых Бэтмену не было места. Дика Грэйсона и Тима Дрейка Терри уже встречал, а про биологического сына – Дэмьена – слышал, но их было больше, гораздо больше – всех их Брюс собрал под своей крышей, дал им второй шанс в жизни. Джейсон Тодд. Барбара Гордон. Стэфани Браун. Кассандра Кейн. Дьюк Томас. Тиффани и Люк Фокс.

Терри ни на секунду не поверил Дику. Не может человек, который ничего не испытывает к людям вокруг, положить свою жизнь на защиту неблагодарного города, на заведомо проигрышную битву за справедливость. Не может он с готовностью и без сомнений отдать свою жизнь за тех, кто ему дорог. Терри сам прекрасно помнил чувство вины, когда Брюс пришёл его спасать в том самом костюме. Терри никогда не было так страшно: он боялся потерять Брюса, так толком и не успев его узнать.

Теперь Терри знал точно: Брюс Уэйн не сдавался, в какой бы угол его ни загоняли. Как семья Брюса, ради которой он столько сделал, могла об этом забыть? Да, Брюс – сложный человек и не без грехов, но это нисколько не оправдывало тех, чей смех когда-то оживил пустующий особняк.

Терри и сам часто сталкивался лбами со стариком, но довольно быстро остывал и тут же понимал, что тот как всегда оказался прав: где-то недосказал, где-то промолчал – а Терри с привычной ему горячностью сделал поспешные выводы.

Извиняться Терри шёл молча и без сомнений. Брюс Уэйн не переносил всего несколько вещей, среди них – разговоры о чувствах. Поэтому Терри молча маячил за плечом, пока Брюс работал за компьютером или над новым гаджетом для Бэтмена – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось – терпеливо ожидая, пока на него хмыкнут, давая понять, что в споре обычно виноваты оба. Тогда Терри подходил ближе, клал руку на плечо Брюса и долго стоял рядом, бедром ощущая тепло чужого тела в прохладном влажном воздухе пещеры.

Брюс отходил довольно быстро – чаще всего злость, которую Терри записывал на свой счёт, была на самом деле направлена на самого себя и на неспособность выражать свои чувства яснее. Но Терри терпеливо ждал, пока Брюс давился чувствами, застрявшими в горле, в тишине пещеры, нарушаемой лишь мерным гудением компьютера и хлопаньем кожаных крыльев под сводами. Терри уже довольно много узнал о городе и Бэтмене прошлого, а потому прекрасно понимал, сколько лет Брюс потратил на то, чтобы выковать из себя тень, притаившуюся среди теней, легенду без страха и сомнения, полную только справедливости, всегда принимавшую верные решения, чего бы они ни стоили.

Иногда Терри везло – он мог задеть Брюса за живое, словно разбередив старые едва затянувшиеся раны, и тот, обычно замкнутый и молчаливый, часами говорил о друзьях, которые стали врагами, о врагах, которые вдруг стали ближе друзей, о том, что истинная сила заключалась не богатстве, не в умении управлять страхом, а в таком, казалось бы, простом умении – заставить себя сделать правильный выбор.

Бэтмен, как узнал Терри, делал этот выбор каждую ночь. Злодеи тогда были другими и тоже прятались в тенях, что-то планировали, – и часто спасать приходилось их самих, что Тёмный Рыцарь и делал раз за разом, выходя на патруль.

Старик честно пытался – но он слишком долго был один, а до этого слишком долго приучал себя откладывать боль и эмоции в долгий ящик, предпочитая не иметь с ними дела, потому что постоянно было некогда, вечно нужно было кого-то спасать – людей, семью, друзей, и они медленно, но верно откладывались шрамами на сердце, горьким комом сковывали горло и заставляли давиться словами в момент, когда они были нужнее всего.

Он хотел протянуть руку – и не мог. Люди привыкли выражать свои чувства словами. Брюс не мог. Он выражал их жестами и поступками, которые громче слов говорили о многом. Терри прекрасно это видел и шёл навстречу. Почему-то Брюсу было легче высказаться, если он думал, что его не слышат – и Терри поздними вечерами притворялся спящим, когда чувствовал в Брюсе необходимость выговориться.

В изучении языка, на котором Брюс Уэйн говорил всю свою жизнь и который поддался, кажется, только Супермену, Терри делал успехи. Он умел читать едва заметные улыбки и смех в молчании Брюса, в том, как тот сегодня держал трость. Барбара Гордон, несмотря на столько лет, проведённых рядом с ним, так языком и не овладела – либо же посчитала его ненужным и со временем выкинула его из головы.

Оценку своих успехов Терри Макгиннис черпал из удивления людей, наблюдавших за тем, как семнадцатилетний подросток умело переводил молчание Брюса Уэйна в целые предложения, единственное слово – в абзацы, едва уловимые жесты – в целую речь. Брюс – к всеобщему удивлению – лишь согласно кивал головой.

Терри не нравилось, как на него смотрела Барбара, как задумчиво молчал Дик, как качал головой Тим. Они не уставали говорить о том, что Брюса Уэйна не волнует ничего, кроме его миссии, что Брюсу нет дела до окружающих… Терри знал, что это неправда.

Барбара, Тим, Дик и остальные ушли первыми. Потому что Брюс Уэйн не бросал своих людей, он вообще не бросал – ни человека в беде, ни злодея. Он протягивал руку помощи и получал нож в спину, но это не убавляло его веры в то, что ещё было за что бороться в городе. Ни у кого не было столько веры, как у Бэтмена. Терри порой казалось, что ему никогда не оправдать наследие Тёмного Рыцаря, что ему доверил Брюс. Но старик верил в него, и постепенно рассказы о прошлом, которые Терри так мучительно вытягивал, превратились в уроки и советы, в разговоры, полные ностальгии.

Бэтмен и Брюс Уэйн не бросали людей – даже если их бросили первыми. Просто со временем хороших людей становилось всё меньше, проводить ночи патруля в одиночестве без британского акцента по радио, уже давно ставшего синонимом «дом», становилось всё труднее. И у Брюса опустились руки.

После всего, что он перенёс и потерял? Терри не мог винить его. Что он мог сделать, так это попытаться уберечь ту крохотную искру надежды, что в Брюсе зажгло появление самоуверенного мальчишки, решившего взвалить на себя миссию, которой Брюс отдал всё, что у него было.

Так что да. Терри честно пытался, но так и не смог постичь один из главных навыков Бэтмена.

Умение заключалось в следующем: Брюс Уэйн умел смотреть. Нет, скорее Смотреть. Одним взглядом он умел выражать всё недовольство, сосредоточив его на собеседнике. Он всегда был мрачным замкнутым человеком и однажды даже признался, что бесконечные вечеринки и появления Брюси Уэйна на публике выматывали его сильнее патрулей Бэтмена.

Терри пытался смотреть, но у него ничего не выходило. Его взгляд не работал даже на несносном Мэтте, что уж говорить про людей, которые когда-то входили в бэтсемью. Максин, сжалившись над его страданиями, согласилась помочь ему в тренировках, но они так и не смогли выявить рецепт успеха.

Ответ пришёл к Терри однажды вечером, когда он после провалившегося семейного дня решил исправиться, потому что он честно пытался, но иногда балансировать жизнь простого школьника и супергероя было нелегко, но даже отмазки «мистера Уэйна» не всегда срабатывали. Потому Терри и затеял эту идею со второй попыткой семейного дня да ещё и Брюса пригласил – тот давно уже стал не просто наставником и другом, а чем-то большим, какой-то неотъемлемой частью жизни.

Кольнуло чувство вины: Брюсу пришлось играть Брюси, и он захватил всё внимание Мэри, рассказывая какие-то немыслимые истории из своей жизни. Путешествовать? Конечно ему приходилось путешествовать (постоянная необходимость объяснять, почему Брюс Уэйн снова прикован к постели, сломал ногу или разгуливал по улицам города с синяком на половину лица)!

Брюс пустился расписывать свои приключения – вот только рассказы его значительно разнились с тем, что он рассказывал Терри вечерами, когда тот всё же убеждал старика подняться наверх и устроиться у камина с кружкой горячего чая в руках.

Брюсу довелось покорять Гималаи и наблюдать рассвет, заливший розовым светом снежные вершины (он шёл практически без одежды и почти словил гипертермию). Он с гарпуном охотился на пираруку в амазонском лесу (давно кончилась провизия, ждал ночи, чтобы наконец-то сориентироваться по звёздам) и застал сюрреализм белых ночей Петербурга (паранойя и семьдесят пять часов без сна, что в итоге вылилось в очень интересные галлюцинации на периферии сознания).

Чтобы смотреть так, как смотрел Бэтмен прошлого, надо было умереть и вернуться к жизни, найти себя в одиночестве пустыни, выбраться из ловушки существования. Надо было знать, что порой вещи в этой жизни не имели никакого смысла, если их не заставить, что ты один во всём мире и никто тебя не спасёт.

Таким взглядом Брюс смотрел на заходящее солнце, вспоминая слова Ра’с аль Гула о том, что спасительное противоядие ждало на вершине скользкого заснеженного склона, стоило лишь подняться по нему. Нужно было быть частью теней Готэма, позволить городу пережевать себя и выплюнуть как что-то ненужное, положить свою жизнь на служение этой машине и каждую ночь выходить на улицы с готовностью отдать всё, чтобы спасти хотя бы одну жизнь.

Терри такого опыта не имел. Его взгляд не работал на Тиме, занятом своей семьёй, которую он имел только благодаря Брюсу. Не работал на Дике, который, когда-то лучше всех понимавший язык Брюса, словно разучился на нём говорить. Не работал на Барбаре, которая побоялась связать свою жизнь с масками и плащами, выбрав службу в полиции. Для них всех маска на лице была лишь периодом в жизни, для Брюса – всей его жизнью. И он жил ей – каждую ночь, даже повесив плащ под стекло, даже найдя себе замену.

(У Терри иногда предательски щипало в глазах, когда он видел во взгляде Брюса ничем не прикрытую голую гордость. Когда Брюс едва заметно улыбался своей не-улыбкой в ответ на неуместные глупые шутки. Когда Брюс позволил Максин и Мэтту увидеть пещеру и стать частью миссии, частью семьи).

Зато взгляд его работал на самом Брюсе. Но это был взгляд молодого человека, взвалившего на плечи неподъёмную ношу, наследие человека, отдавшего всё, что у него было, и не взявшего ничего взамен. Этот взгляд умолял: позволь мне быть рядом.

И Брюс – наконец убеждённый словами Терри, который всегда мог убедить и уговорить Брюса на невозможное – сдался и позволил.

Иногда – в редкие моменты поздно ночью у камина – в глазах Брюса Терри видел благодарность.

@темы: ФБ, batman, DC, фанфики, bruce wayne, batman beyond, terry mcginnis

---

дописал диплом и кинул научруку. чувствую не свободу и лёгкость, а какое-то опустошение(

с высоты 5 курса хочется обратно на 3(( всё было так легко и ничего не давило.

настроение бен аффлек(

@темы: студенческое, москва

---

ребятки, если у кого-то мак, то тут короче из-за недавних обновлений utorrent тупо перстал работать, надо менять клиент на другой, этот пока не оптимизировали… сижу тут в прострации, так как с utorrents я с 2012 года… если не раньше…

@темы: жизнь

---

лениво почитываю бейонд пропуская особо ООС куски, которые пытаются протащить брюса через грязь и всё же жду, когда мэтт узнает, потому что тогда всё может быть очень весело

бэтсемейка: *спорит, кто любимый сын*
брюс: заткнитесь, мой любимый сын - мэтт
бэтсемейка: …..
бэтсемейка: ………
бэтсемейка: ………….
терри: ХАХАХАХХАХХАХАХ
мэтт:
терри: подожди.
терри: ПОДОЖДИ

потому что если терри сын брюса, то мэтт тоже
у меня чувство, что робин мэтта будет не помогать бэтмену, а бесить его из-за угла

@темы: batman, DC, bruce wayne, batman beyond, batfam, matt mcginnis, terry mcginnis

---

а я, пожалуй, ушла в DC с концами но я вернусь полюбить локи, да

всё бы было нормально, но я подошла к луже брюсоболи, а это не лужа, не болото, а ОКЕАН НАХУЙ. жевать стекло вместе с бэтменом весело, всем советую нет. у персонажа есть такие главы и раны в истории, что хоть садись и реви рядом. я при всём ангсте тони старка не плакала в обнимку с подушкой в три часа ночи из-за сериальчика 2000-го года, знаете ли

а вообще я нырнул в это дерьмо и теперь как-то хаотично прыгаю по песочницам, читаю старый канон, избегаю основную линию, а события из истории восстанавливаю в голове по орам друзей и фичкам в MARVEL мне хоть подсказали, куда лезть, там как-то проще чутка...

@темы: batman, DC, bruce wayne

---

x

@темы: orson krennic, star wars

---

@темы: loki, marvel.

---

причины любить теллтейл:

@темы: batman, DC, bruce wayne, b: telltale series

---

ля, какая цаца

@темы: batman, DC, bruce wayne, b: telltale series

---

ну, вы это, приходите, если что)

@темы: DC, batjokes

---

ауч













х

@темы: batman, DC, bruce wayne, joker, arkham origins, batjokes

---

тем временем есть вот такой замечательный косплеер по имени энтони мисиано:

@темы: DC, joker

---

не могу не принести это сюда

(с)

@темы: DC, joker

---

я, конечно, пока плохо разбираюсь в комиксах, но я тут начала смотреть BTAS, и тут такой каноничный джокер, что я прям не могу. тот самый, который не может подавить смех, когда надо, который не видит границ, а потому способен на всё

@темы: BTAS, DC, joker

---

вау...

09.10.2019 в 18:35

Пишет  Сехмет:

внезапно
не люблю подобные концепты, но образ красивый и использование образа вендиго интересное.

Windigo

The sumac pushed sour red cones through the air.
Copper burned in the raw wood.
You saw me drag toward you.
Oh touch me, I murmured, and licked the soles of your feet.
You dug your hands into my pale, melting fur.

You knew I was coming for you, little one,
when the kettle jumped into the fire.
Towels flapped on the hooks,
and the dog crept off, groaning,
to the deepest part of the woods.

In the hackles of dry brush a thin laughter started up.
Mother scolded the food warm and smooth in the pot
and called you to eat.
But I spoke in the cold trees:
New one, I have come for you, child hide and lie still.

The sumac pushed sour red cones through the air.
Copper burned in the raw wood.
You saw me drag toward you.
Oh touch me, I murmured, and licked the soles of your feet.
You dug your hands into my pale, melting fur.

I stole you off, a huge thing in my bristling armor.
Steam rolled from my wintry arms, each leaf shivered
from the bushes we passed
until they stood, naked, spread like the cleaned spines of fish.

Then your warm hands hummed over and shoveled themselves full
of the ice and the snow. I would darken and spill
all night running, until at last morning broke the cold earth
and I carried you home,
a river shaking in the sun.

(Louise Erdrich)

@темы: цитаты, (с)тырено

---

если подумать, то джокер зависим от бэтмена так же, как харли зависит от джокера. эта необходимость заставить бэтмена гнаться за собой, заставить избить себя в кровь, сломать кости, превратить весь город в огонь и пепел, просто чтобы почувствовать, что тебя не забыли, что ты существуешь

джокер после кислоты, мне кажется, потерял нечто большее, чем физическое состояние нормального человека. да, у него сшибло все тормоза, но у него словно отшибло и осознание, где граница возможностей, где надо остановиться, потому что дальше уже что-то непонятное и страшное, но джокер этого не видит. поэтому он несётся вперёд без остановки и тянет за собой весь город, потому что он уже не человек, он оголённый комок нервов под названием хаос, он ураган, который захватывает и несёт.

а ещё он - после кислоты - пустой холст, на котором можно нарисовать всё, что угодно. право рисовать джокер оставил себе - помада, алая, как кровь - и бэтмену - кулаками в виде синяков и кровоподтёков на ненатурально белоснежной коже

заберите у леры комиксы

@темы: batman, DC, joker, batjokes

---

меня затащили на джокера в кино, следом я посмотрела тёмного рыцаря (2008) и пошла читать комиксы.

если ничего не знаете о DC, не читайте белого рыцаря, потому что проблемы вам это обеспечит с пониманием нехилые. я до сих пор пытаюсь понять: то ли автор арки пытается в ненадёжное повествование, то ли просто не любит бэтмена и в конец ебанулся. но джокер там поехавший кукушкой - а какой из них не поехал? + биполярочка на уровне халка + две харли квинн, в которых джокер запутался и даже не заметил подмены

зато джокер ООС!бэтмену показал свою правоту + джокеру дали порулить бэтмобилем.


у этого вышла прода...

ну и он тощая сучка с шизофренией, биполярочкой и диссоциативным расстройством личности:


алсо: можете порекать в комменты какие-нибудь интерсные арки с джокером, спс

@темы: batman, DC, joker, b: curse of the white knight, b: white knight