в общем я тут помираю от учёбки супернатуралы снова убили локи, что ж тебе так не везёт-то в 2018 габиэля

отлично, а то я уже собиралась снова это дерьмо начать смотреть. good riddance.

а персонаж так и останется самым любимым

@темы: gabriel, Supernatural

---

я не плачу, мне просто война бесконечности в глаз попала

@темы: loki, thor/loki, marvel.

---

забыла сказать, что сходила на войну бесконечноти. из важного:

— локи пытались слить, но его 5 минут экранного времени для меня оказались ярче всего фильма
— you will never be a god
— i assure you, brother, the sun will shine on us again
— им всё же удалось слить питера квилла, чего я им не прощу
— наконец-то хейтеры тони старка поняли, что он герой
— встреча тони и стрэнджа
— боги, встреча питера квилла и тони старка в муви, я её ждала с 2014 года

а так основной ахалай махалай в фильме должен был делать локи( мы всё проебали, прости

@темы: tony stark, loki, the avengers, guardians of the galaxy, peter quill, marvel.

---

товарищи, мы всё проебали

уже который день с  tsepesh пересылаем друг другу скрины и пытаемся уползти фицджеймса всеми ебанутыми и адекватными способами, попутно обмазываясь биографией

так вот

в сериале хикки откопал тело фицджеймса и забрал себе сапоги с инициалами JF (насколько мы рассмотрели).

у меня всё где-то там горит учёбка

@темы: james fitzjames, the terror

---

всё началось, когда мне принесли вот такую прелесть: moonlit-rumour.tumblr.com/post/173182153775/fan...

что я могу сказать, я тоже захотел. меня тут в принципе вольнует только то, что крозье и фицджеймсу грозил бы трибунал, и  tsepesh удалось найти вот это:

абзацы текста про суд над капитанами экспедиции, которую отправили на поиски экспедиции франклина, но товарищи провели 4 зимы, застряв во льдах, оставили корабли и вернулись ни с чем

Предчувствия Бельчера сбылись: его приезд был встречен общим недовольством, переходящим в возмущение и негодование. Больше всего горячились те, кто по собственному опыту не был знаком с трудностями работы в Арктике, но и старые полярники удивлялись плачевным результатам этого, столь широко задуманного и блестяще снаряженного предприятия. Будто из рога изобилия посыпались на Бельчера упреки в слабом руководстве экспедицией, многие решались прямо обвинять его в трусости. Необходимо отметить, что к Бельчеру подходили с несколько предвзятым мнением, находясь под впечатлением постигшей его неудачи и беспримерного факта оставления на гибель во льдах Арктики пяти прочных и богато обставленных кораблей. Правда, Бельчер не доставил никаких вестей о Франклине, но зато выяснил невозможность пребывания его на очень большом участке американской Арктики, — а такое выяснение правильно было бы рассматривать тоже как своего рода успех. С другой стороны, именно Бельчеровская экспедиция произвела наиболее обширные и исчерпывающие географические исследования арктического архипелага; между тем ни одна английская газета того времени, ни одно периодическое издание не обмолвились о ней ни словом, ни один научный журнал не поместил на своих страницах сведений о географических открытиях ее.

Что же мог сказать Бельчер в свое оправдание? Лучшее доказательство правильности своего образа действия Бельчер хотел видеть в тексте самой инструкции, доставленной ему Инглфильдом. Между прочим, здесь было сказано: «Вы были посланы на поиски следов сэра Джона Франклина и его товарищей, в последней надежде (если это можно назвать надеждой) на спасение их, а также для встречи и на помощь— поскольку это будет возможно — экспедициям капитана Коллинсона и Мак-Клюра. Когда же Вы рассудите, что Вами сделано все, что могло быть сделано в этом деле, то Вы должны будете немедля доставить Вашу команду домой.

«Я выбрал Вас, потому что думаю, что у Вас достаточно энергии, чтобы сделать все должное, и вместе с тем Вы сумеете придти к самостоятельному решению; если же Вы решите, что больше ничего сделать Вы не в состоянии, то Вы найдете в себе достаточно мужества, чтобы действовать в соответствии со своим убеждением и вернуться домой.

«Насколько я информирован относительно Вашего образа действий по всем этим важным параграфам, я им удовлетворен».

По этому поводу Бельчер пишет: «в столь ясной инструкции— в полном соответствии с которой я действовал во время плавания — совершенно определенно и безапелляционно указывалось, что я не должен колебаться, отдавая своим подчиненным самые решительные и окончательные распоряжения, а также что я обязан сообщить свои» взгляды и намерения моим главным офицерам и что эти взгляды и намерения должны быть приняты моими подчиненными для руководства, даже если меня самого постигла бы какая-нибудь неудача». Бельчер отмечал соответствие своего образа действий с полученными указаниями, одновременно старательно подчеркивая свое трудное положение начальника. Он необычайно многоречив в доказательствах своей правоты и проявляет огромное высокомерие в отношении тех, кто склонен не одобрять его действий. Все свои заявления Бельчер делает чрезвычайно авторитетно, всячески, подкрепляя доводы логическими рассуждениями и примерами.

Положение, создавшееся после возвращения экипажа Бельчеровской эскадры, было чрезвычайно напряженным. На этот раз адмиралтейство не могло ограничиться разбором дела в специально созданной комиссии, как было в случае спора Остина с Пенни, а оказалось вынужденным решать вопрос судебным порядком. В качестве обвиняемых на заседании военного суда предстали старшие офицеры брошенных кораблей, начиная с Бельчера, Келлета и Мак-Клюра. Разбор всего дела длился три дня.

Первым обвиняемым был капитан Мак-Клюр. Обвинение состояло в оставлении «Исследователя». Мак-Клюр оправдывался представлением соответственного письменного распоряжения, полученного им от старшего рангом офицера — капитана Келлета. Конечно, разбор этого дела был, собственно, чисто формальным, и потому он занял немного времени. Всем были хорошо известны
обстоятельства, при которых Мак-Клюр покинул свой корабль, и все знали, что иного выхода из создавшегося положения быть не могло. Совершенно ясно, что даже если Мак-Клюр, проведший во льдах четыре зимовки, решился бы на этот шаг без санкции старшего офицера, ему мог бы быть вынесен только оправдательный приговор. И действительно, после короткого совещания, суд не только признал правильность образа действий Мак-Клюра, но присовокупил, что «Мак-Клюр, офицеры и команда «Исследователя» достойны величайших похвал за проявленное ими рвение…» Возвращая Мак-Клюру шпагу, председательствовавший сказал: «Суд того мнения, что Ваше руководство, подвергавшееся труднейшим испытаниям, было во всех отношениях в высшей степени похвально и достойно».

Затем суд принялся за разбор дела капитана Келлета, обвинявшегося в оставлении «Решительного» и его тендера «Неустрашимого». Суд интересовался причинами оставления кораблей и условиями, в которых оно имело место. Будучи спрошен об этом, Келлет сослался на текст представленного им, полученного от Бельчера соответствующего приказа. Тогда по распоряжению суда были зачтены несколько писем, среди которых некоторые имели пометку: «секретно». Одно письмо от Бельчера к Келлету, датированное 7 февраля 1854 года, содержало пожелание, чтобы капитан Келлет, во главе команды и офицеров «Решительного» и «Неустрашимого», встретил его на острове Бичи до 26 августа того же года. Предложение Бельчера покинуть корабль было сделано в очень туманной форме и напоминало собой просьбу. На это письмо Келлет ответил, что он не видит «в его (Бельчера) распоряжении ничего такого, что оправдывало бы оставление корабля, находящегося под его (Келлета) командой». Высказав свое мнение по этому поводу, Келлет просил Бельчера, которому он, как известно, был подчинен, прислать ему «окончательные, совершенно решенные и ясные приказания». Одновременно в частном письме Келлет сообщил Бельчеру, что единодушное мнение всех на борту «Решительного» таково, что корабли не должны будут пострадать при поломке льда предстоящей весной, так как он весь формации предыдущего года, а следовательно не должен представлять большой опасности для корпуса кораблей. Этим Келлет хотел сказать, что сам он не видит необходимости оставления своих судов на произвол судьбы и бегства на остров Бичи.

Как на это дело смотрел Бельчер, нам уже известно, также как и его ответное письмо от 21 апреля. Бельчер повелел в самой недвусмысленной форме покинуть корабли, забрав с них все ценное, и отправиться вместе со всем экипажем за новыми распоряжениями по льду на базу экспедиции. Получение этого приказа освободило капитана Келлета от всякой ответственности, и суд объявил приговор, содержащий почетное оправдание Келлета, офицеров и команды «Решительного» и «Неустрашимого». Председательствующий вручил Келлету его шпагу, заметив при этом, что он «испытывает большое удовольствие, возвращая владельцу его саблю, носившему ее с такой честью и пользой для своей страны».

Затем начался разбор дела капитана Бельчера. Вначале были заслушаны различные свидетельства обвинительной стороны, потом выступил обвиняемый. Бельчер держал длиннейшую, умную речь, в которой использовал все обстоятельства путешествия, сколько-нибудь полезные для доказательства неизбежности практического вывода, к которому он пришел. В поисках за оправданием, Бельчер ссылался на разные авторитеты и читал длинные выдержки из инструкций. В течение нескольких часов Бельчер защищал себя от обвинения в недостатке мужества и стойкости. Он не жалел красок, изображая трудности арктических плаваний, опасности зимней работы в Арктике и борьбу с дикой стихией и морозами. Во всей речи Бельчера чувствовалась уверенность в солидности своей аргументации, чувствовалась обдуманность каждого слова и решимость защищать себя до конца.

После защиты суд удалился на полтора часа, и по истечении этого времени был прочтен вердикт. Вот его содержание: «Суд того мнения, что сэр Эдвард Бельчер, которому было оказано большое доверие лордами адмиралтейства и была дана полная, неограниченная власть, имея соответствующие полномочия,
действовал в соответствии с полученными приказами, когда оставлял корабль «Помощь» и его тендер «Пионер» и когда распорядился покинуть корабль «Решительный» и его тендер «Неустрашимый». Вместе с тем было бы желательно, чтобы он, — если бы это позволяли обстоятельства, — предварительно посоветовался бы с капитаном Келлетом. Суд выносит решение, что слова капитана Эдуарда Бельчера оправдывают его, и, таким образом, он считается оправданным единогласно».

В этом приговоре, несмотря на его оправдательный характер, были пропущены обязательные в подобных случаях слова «с честью». Суд признал Бельчера невиновным в нарушении полученных инструкций и потому не мог не оправдать его. Однако, чтобы показать Бельчеру недовольство его поведением, председательствующий вернул ему шпагу, но яри этом, опять таки против правил, не проронил ни слова.

представляю вам сюжет:

@темы: francis crozier, james fitzjames, the terror

---

если я ни разу не говорила, что обожаю  tsepesh, то это серьёзное упущение с моей стороны

у человека много хороших сторон. очень. но самое главное - человек подкидывает мне годноту, когда времени на годноту нет.

пустой ахуенный фандом. итог? прочитана большая часть книги, сериал на скачку. а корабли и морские путешествия я любила с детства. смесь истории и мистики, что ещё нужно для счастья?

@темы: francis crozier, james fitzjames, the terror

---

а мы тут почти всей группой помогаем преподу. ну и вообще штука прикольная, называется теория риторической структуры. это как вот связь в СПП или ССП, только интереснее и на уровне абзаца. если кому интересно, пишите в комментарии адрес почты, кину материалы

выглядит это примерно так:

н) (1) система неядерного сдерживания – (2) комплекс внешнеполитических, военных и военно-технических мер, (3) направленных на предотвращение агрессии против Российской Федерации (4) неядерными средствами.


то есть 2-4 поясняют утверждение в 1, 3-4 - это обоснование для 2, а 4 - это меры, которые предпринимаются (вытекают из 3)

и так надо проанализировать national security, военную доктрину и белую книгу (кнр)

гы

@темы: english, китайский, студенческое, военный перевод

---

попытка восполнить дыру в сюжете, потому что это дыра размером с человека

Название: Got a secret, can you keep it
Канон: цикл о Страже
Автор:  loptr.
Бета:  nloit
Размер: миди, 5017 слов
Пейринг/Персонажи: Хэвлок Ветинари, Руфус Стукпостук, Коломбина и другие тёмные клерки
Категория: джен
Рейтинг: G
От автора: ОМП/ОЖП здесь нет, все клерки упоминались в книгах
Краткое содержание: Таймлайн "Ног из глины". Новости об ухудшившемся состоянии патриция среди слуг распространились мгновенно.
Размещение: только с разрешения автора

Новости об ухудшившемся состоянии патриция среди слуг распространились мгновенно. Стукпостук почему-то первым делом вспомнил о паранойе лорда Ветинари. Стоило бы собственноручно набрать графин чистой воды и лично отнести Его Светлости, чем секретарь и занялся.

Жизнь на кухне шла своим чередом, никто не обратил на него никакого внимания – впрочем, как и всегда. Он просто делал свою работу, которая по определенным обстоятельствам заключалась в том, чтобы набрать воды и отнести в нужное место, – лишних вопросов тут не задавали.

Такого работодателя у Стукпостука еще не было. Он работал клерком уже какое-то время и, несмотря на свой весьма юный возраст, уже имел опыт работы со многими начальниками. Ветинари просто выполнял свою работу – добросовестно, до конца, уделяя этому все свое внимание, – он заполнял бесчисленные отчеты и квитанции, подписывал приказы, указы, ставил печати, собирал сведения по крупицам, участвовал почти во всем, чтобы завтра всегда могло наступить после сегодня, а работа секретаря в основном заключалась в том, чтобы процесс шел быстрее и не стопорился на таких мелочах, как кончившиеся чернила или отсутствие чистых листов.

Со временем ему доверяли всё более и более серьезные бумаги, а в последнее время стопку документации и вовсе стали делить почти ровно надвое – когда уверились, что за Стукпостуком можно не проверять. Его расчёты были всегда верны, всегда были педантично вписаны аккуратным почерком в нужные клеточки и на чётко заданные линеечки. Работать же с бумагами после патриция было сплошным удовольствием – ровный уверенный почерк, аккуратные примечания, дотошно заполненные бланки и отчёты, детально расписанная информация, расчёты, которые были произведены без помощи счётов, в уме, но которым можно было доверять.

— Как вы относитесь к драконам? — однажды спросил Ветинари, не отрываясь от бумаг.

— У меня не хватает воображения, чтобы в них верить, милорд, — заверил его секретарь. — Когда выполняешь свою работу – добросовестно её выполняешь, – такая ерунда даже в голову не приходит.

Стукпостук жил в мире цифр и докладов, в его мире все имело смысл, всё было правильным, как теоремы в геометрии, таким же непоколебимым, и патриций, поняв это, не пытался выдернуть его в реальный мир. Возможно, и сам он черпал какое-то спокойствие в монотонной бумажной волоките, в день за днем выполняемой работе. Цифры не врали. Цифры показывали факты. Указывали на то, что жизнь шла своим чередом, а город все еще работал, несмотря ни на что, вопреки всему – благодаря тяжелой работе. Стукпостуку нравилось быть частью этого процесса, участвовать в нем.

Ему нравилось чужое спокойствие и чужой рационализм, то, как патриций равномерно распределял работу между клерками – не больше и не меньше, чем они могли выполнить, – и всё как-то само собой складывалось в исправный механизм, двигавший город к новому дню. Стопки отчётов и докладов никогда не задерживались на столе, и Стукпостуку, чёрт возьми, нравился новый темп работы, при котором его самого надо было буквально вытаскивать из-за стола и вырывать перо и бумаги из рук, но он впервые за долгое время ощутил себя нужным и полезным, почувствовал свою значимость. Быть может, сестра и не одобряла его новый рабочий график, и он всё чаще и чаще оставался во дворце, задерживаясь после восьми, прекрасно зная, что сам патриций своё рабочее место не покинет в лучшем случае до полуночи, и окно Продолговатого кабинета будет выделяться жёлтым пятном света в ночных сумерках.

В мире патриция всё было просто и понятно. Путь Стукпостука пешком до дома занимал полтора часа утром и два часа вечером, что, учитывая тот факт, что рабочий день начинался (по желанию самого секретаря) не позднее семи тридцати, лорду Ветинари показалось нерациональным. Решение нашлось быстро – Стукпостуку выдали комнату рядом с остальной прислугой. Помещение не отличалось большими размерами, но имело стол, довольно широкую кровать, книжный и платяной шкафы, стол у окна и большой камин, который прогревал комнату. Кто-то заботливо проложил щели окна тряпицами, и тепло к утру исчезало не полностью. Украдкой секретарь приносил некоторые бумаги и заканчивал свою работу здесь, с утра встречаясь со слегка неодобрительным взглядом хозяина, когда подавал листы на подпись. Патриций, оказалось, поощрял трудоголизм в других людях – в разумных, однако, пределах, хотя, когда дело касалось его самого, часто об этих пределах забывал, порой заканчивая работу далеко за полночь, либо же унося часть документов в спальню.

Стукпостука всё ещё не утвердили на должность – не истёк испытательный срок. Слуги разделились на тех, кто всё ещё сомневался в его кандидатуре, и на тех, кто уже принял его за своего, – вторых было значительно больше. На кухне его всегда ждала горячая порция – будь то завтрак, обед или ужин, а главная кухарка по имени Анэтт, полная обаятельная женщина, как и положено всем кухаркам, если они, конечно, на ваше счастье оказываются добрыми, всё сетовала, что патриций почти совсем ничего не ест, и новому секретарю не помешало бы отнести ему что-нибудь прямо сейчас. К делу подключилась зеленоглазая девушка с яркими рыжими волосами, носившая то простое чёрное платье, то чёрный дорожный костюм, который девушкам носить совсем не полагалось. Представилась она Коломбиной, и, хотя он пока плохо понимал её полномочия, Стукпостук всё же полностью отдался на её милость, последовав совету немногословного патриция.

Девушка, похоже, знала о дворце всё: изгибы коридоров и расположение многочисленных комнат, историю каждого крыла и этажа, – и информация лилась из неё журчащим потоком, отражаясь в блестящих глазах и скользя улыбкой на розовых губах. Она также сообщила мимоходом, что чай Его Светлости лучше заварить с ромашкой и без сахара, а принести лучше всего в полдесятого вечера – когда патриций позволяет себе получасовой перерыв на кроссворды (здесь любым размышлениям лорда Ветинари полагалось сочувственно кивать, и Стукпостук сначала не понял, о чём она говорила, но потом и сам увидел, что любое слово, которое пришлось посмотреть в словаре, патриций воспринимал как личное оскорбление, не меньше). Также ему сообщили, что стоит любой ценой избегать перемещения в расписании встреч с главой Гильдии Наёмных Убийц (лорд Низз, казалось, пронзительному взгляду научился у патриция, а после получения титула лорда обзавёлся подозрением в гораздо больших количествах, чем того требовала профессия), тогда как аркканцлера Наверна Чудакулли и командора Ваймса в приёмной можно было бы и подержать, а в случае с Ваймсом – даже необходимо.

А потом она познакомила его с теми, кого просто не могло существовать. По городу ходили слухи, но никто не осмеливался всерьёз верить им или же торопиться опровергать их. Тёмных клерков не существовало, но вот они сидели в комнате, пили чай, как обычные люди, и через их руки текли документы, доносы, расчёты, карты и счета, сливаясь в поток информации, поступавший в уже обработанном виде патрицию на стол. Вот где кипела работа – здесь, во дворце, а не в сторонних конторах, где Стукпостук, чего греха таить, пытался найти себе работу, но нигде не мог прижиться со своей педантичностью и дотошностью к сухим деталям и цифрам.

Теперь же он словно умер и попал в рай. Коломбина познакомила его с некоторыми клерками: Шелкопряд, её постоянный напарник, гораздый на громкие и весёлые шутки; Альфред, известный своими взвешенными и подробными докладами; Бриан, готовый любому рассказать об изобретённом им устройстве; Гарольд, всецело посвятивший себя анализу производства свинины; Джеффри, знавший, казалось, всё про любовниц и любовников высокопоставленных господ; Годфри, получавший в основном задание проследить за чьей-нибудь безопасностью; Исмаэль и мистер Уорд, часто сами относившие патрицию доклады; мистер Смит, которому доверяли… довольно щекотливые поручения.

Новенький, Джон Добросерд, моложе Стукпостука, только вникал в дела тайного отдела, и секретарь присаживался рядом с ним, наблюдая, оценивая, запоминая. Представленными людьми штаб не ограничивался – клерки были повсюду, работали как во дворце, так и за его пределами, собирая по крупицам информацию, сплетая сведения воедино.

Все клерки, надо заметить, были выпускниками Школы Гильдии Наёмных Убийц, а если лорд Ветинари находил полезных людей, не имевших навыков, позволявших выживать в экстремальных ситуациях, их отправляли на год на курсы, чтобы, в случае чего, они могли постоять за себя. Все они носили чёрное – не нарядное или яркое, а простое практичное чёрное, которого придерживался и сам правитель города. На таких одеждах легко можно было скрыть мелкие брызги и пятна, к тому же цвет не привлекал к себе внимания, оставаясь где-то на краю вашего сознания.

Патриций не обращал внимания на положение в обществе или на ваши финансы, ваш пол и сексуальные предпочтения. Его интересовало только то, что вы могли предложить городу. Пусть вы умели только петь или танцевать, скажем, вы знали три или четыре иностранных языка, были выдающейся стенографисткой (ну, или стенографистом), обладали ловкостью рук, – этот невозможный человек находил вам применение, и вы занимали своё место, словно винтик, которого машине не доставало. Ваше отсутствие не мешало общей работе, но теперь, стоило вам и многим другим стать частью целого, дело пошло быстрее, объём выполняемых работ увеличился, а вы обзавелись домом и семьёй, которых у вас раньше не было, да даже если и были – вы никогда не смогли бы вырваться, став однажды частью дружного коллектива, объединённого одной целью.

Именно поэтому Стукпостук беспрепятственно набрал чистой воды в графин. Именно поэтому был уверен, что отравитель не может быть никем из прислуги, из клерков, только не они, благодарные за возможность проявить себя. Встревоженные слуги пытались в меру своих сил отвечать на расспросы Стражи, и Стукпостук, как человек, почти получивший должность секретаря (и знавший, что бумага о назначении будет подписана, как только истечёт официальный испытательный срок), оказался ровно посередине, балансируя между прислугой дворца и людьми, о которых ни командор Ваймс, ни кто-либо ещё просто не могли узнать. Тёмные клерки по-прежнему приходили во дворец и покидали его, но оставались при этом незамеченными. Возможно, чутьё стражника подсказывало Ваймсу, что он что-то упускает, но искать в тенях колонн людей ему даже в голову не приходило.

Стукпостуку казалось, что шесть пролетов он проходил мучительно медленно, и время тянулось, как резина. В голове до сих пор никак не укладывалось, что патриция можно отравить, что ему может быть лучше, а уже ночью – хуже.

На нужном этаже, чуть не запнувшись о последнюю ступеньку, Стукпостук вдруг остановился, поражённый внезапной мыслью.

Мысль эта пришла ему в голову внезапно – настолько она была сюрреалистичной и невозможной. Неужели никто не додумался переодеть Его Светлость? Принести холодный компресс, который хоть немного, но сбил бы жар? Неужели все настолько боялись этого холодного и неприступного человека, который сейчас был беспомощнее ребёнка, что не могли даже заглянуть и убедиться, что его состояние не ухудшилось?

Сердце Стукпостука неприятно ухало вниз каждый раз, стоило ему вспомнить: под утро новость о том, что патриция снова нашли без сознания на полу, разлетелась по прислуге. Разумеется, он, как клерк, почти утвержденный на должность секретаря, узнал об этом одним из первых – допрос тоже начали с него. Всё окружение во дворце уже считало его секретарем, и действительно: он всегда был рядом, всегда мог с точностью сказать, какой документ ожидал увидеть Его Светлость, протягивая бледную руку с просвечивающими сквозь тонкую кожу венами. Стукпостук не смог предложить Страже ничего полезного, кроме того, что, да, командор Ваймс действительно держал в руках дневник патриция. Он не раз видел, как лорд Ветинари делал в книге пометки в течение рабочего дня, когда выдавалась свободная минута, или же поздно вечером, когда стол уже давно освещался массивным подсвечником.

Вдруг кто-то схватил его за локоть и утащил в тень колонн, прошипел на ухо просьбу вести себя тихо; прижав графин к груди, Стукпостук обернулся и с облегчением вздохнул, увидев взволнованную Коломбину. Последние несколько дней он видел многих тёмных клерков, но не решался остановить кого-нибудь из них, безусловно занятых своей работой. То, что кто-то из них патрулировал этаж патриция, успокаивало. Они не забыли о нём, наоборот: проявляли заботу и беспокойство с рационализмом, который их работодатель, без сомнения, оценит, когда ему станет лучше.

Действительно, поток документов и сведений поступал во дворец, не переставая, и было бы глупо и безответственно со стороны клерков оставить бумаги без внимания. Работа шла своим чередом, в быте клерков ничего не изменилось, только наиболее способных и выдающихся в мастерстве маскировки отправили на поиски отравителя, который мог затаиться в коридорах древнего дворца, имевшего множество тайных ходов.

— Я и сама хотела проведать Его Светлость, возможно, принести воды, — продолжила девушка, — но, вижу, ты подумал о том же. Нет-нет, — покачала она головой, когда секретарь принял это за просьбу передать ей графин с водой. — Иди. Так будет лучше. Ты его секретарь, Руфус. Секретарь. Я прослежу, чтобы вас не побеспокоили.

— Но как я пройду мимо охраны? — попытался возразить Стукпостук.

— Как я тебя и учила, — пожала плечами Коломбина. — Иди и делай вид, что ты имеешь полное право там быть. Что, кстати, правда. К тому же ты вроде уже не раз повторил сержанту Детриту, что нет, это был не ты. Он всегда теряется, когда выбранные им методы дедукции заводят его в тупик. Просто воспользуйся этим, ну же.

Стукпостук многое хотел бы сказать ей: что ему не нравятся методы Стражи, которая считает позволительным заглядывать в личный дневник Его Светлости, более того, считает, что секретарь патриция уж тем более не мог не воспользоваться случаем и не подсмотреть, что же пишет тиран двуединого города (Стукпостук мог бы прочитать долгую и нудную лекцию о том, что личное не имеет к работе никакого отношения, и что это дело исключительно лорда Ветинари, что он записывает в предрассветные часы, если бы его слушали и слышали); что ему пришлось всё же заглянуть в книгу и увидеть там, помимо текста, записанного уже знакомым по работе с документами шифром, которым пользовались все тёмные клерки, непонятную фразу, записанную чуть ниже и дважды подчёркнутую – «настойка ночи замутила бульон дня»; что всё не так просто, как представляется Коломбине, – вот только он собственными глазами видел, что этот способ работает, а командор Ваймс до сих пор считал девушку не то горничной, неодобрительно взглянув на кружевной фартучек, повязанный поверх чёрного платья, не то ещё кем.

Фартук был на ней и сейчас, и Стукпостук глубоко вздохнул, поняв, что Коломбина знает это всё и без слов.

— Сержанта ты найдёшь без труда, — подмигнула она, ободрительно похлопав его по плечу. — Спальня патриция – дальше по коридору, если что. Последняя дверь направо.

Спальня патриция?.. Конечно, как Стража могла догадаться о том, что отравленного человека стоило бы переодеть? Действительно, глупый вопрос.

Сержант Детрит ожидаемо нашёлся без проблем – он охранял вход в одну из комнат. Стукпостук глубоко вздохнул, подумал о господине, который в нём нуждался и который, будь он в сознании, ожидал бы увидеть своего секретаря вместе с документами, которые Стукпостук предусмотрительно захватил с собой. Пусть они были пустыми, а чернил у него бы не нашлось, всё же листы бумаги придавали его нахождению здесь цель и оправданность.

— Э-э-э, — промолвил Детрит, мысленно формулируя вопрос. Где-то в тени мелькнул белый фартук, и секретарь поднял голову, смотря прямо в глаза тролля.

— Стукпостук, сержант. Секретарь Его Светлости, — доложил он. — Вы и командор допрашивали меня чуть раньше. Лорд Ветинари, полагаю, захочет увидеть эти бумаги, — и, не веря своей удаче, Стукпостук проскользнул внутрь, заперев дверь изнутри.

Он оказался внутри обычной комнаты, похожей на все комнаты во дворце. Та же унылая серость и сырость, те же зелёные обои, не желавшие оставаться частью интерьера, та же скудная меблировка. Стукпостук осмотрелся в поисках своего господина и наконец заметил кровать, на которую, по всей видимости, Стража, поднявшая его с пола, и переложила его.

Чёрные одежды патриция лишь оттеняли его почти меловую бледность, которая и в лучшие дни больше походила на болезненную. Лорд Ветинари был рационален во всём, и лишних движений это тоже касалось: их он попросту не совершал, и всё же неподвижная фигура на кровати казалась неестественной и неживой, и лишь едва заметное движение грудной клетки, обтянутой простой тканью, давало понять, что человек всё ещё был жив и дышал.

Секретарь задумался. Первым делом нужно было переодеть Его Светлость во что-то более подобающее – Стража же просто оставила его на кровати в том состоянии, в каком нашла на полу.

Стукпостук осторожно выскользнул из комнаты, вежливо кивнул охранявшему вход Детриту, который нелепо уставился на человека, и поспешил по коридору в спальню патриция, чтобы захватить чистую одежду, решив, что постельное бельё в комнате, куда перенесли патриция, было достаточно чистым.

По пути ему никто не встретился, и вскоре он, благодарный Коломбине за краткое указание дороги, достиг своей цели – дверь в комнату была не заперта, и Стукпостук бесшумно проскользнул внутрь, притворив тяжёлую деревянную створку за собой, и та, не издав даже отголоска печального скрипа, отрезала его от внешнего мира. Он оказался в совершенно обычной комнате, которая не отличалась изысканной обстановкой: узкая кровать, шкаф в углу, стул у стола с документами и массивным подсвечником – патриций по какой-то причине не любил газовые лампы, – камин, который давно не разжигали, и всё те же печальные зелёные обои, которые так и норовили отклеиться от каменных стен дворца. Из-за закрытых ставней проникал противный ветер, гулко гудел и гулял по комнате, слегка вороша бумаги на столе. По полу дул мерзкий сквозняк, и Стукпостук в который раз порадовался тому, что прислугу селили в недавно реставрированном крыле, где комнаты были ещё меньше, но зато легко протапливались и сохраняли тепло даже в зимние морозы.

Он ещё раз окинул помещение взглядом, направился к старому шкафу из тёмного лакированного дерева и совсем не удивился, когда увидел, что тот был заполнен меньше, чем наполовину. Свой интерес к изучению одежды патриция секретарь объяснил беспокойством, но довольно быстро заметил висевшее на плечиках пальто, которое, по меркам Ветинари, можно было назвать тёплым и зимним. Стукпостук назвал бы его в лучшем случае демисезонным, а толщина подклада оставляла желать лучшего, но уже само наличие чего-то тёплого в шкафу радовало. Бирка на пальто печально извещала о том, что куплено оно было в магазине, закрывшемся примерно десять лет назад – отец Стукпостука тогда очень сильно расстроился и попытался объяснить ещё слишком маленькому сыну, как много Анк-Морпорк потерял в тот день. Стукпостук был слишком мал, чтобы понять или запомнить большую часть того, что говорил отец, но название почему-то прочно засело в голове.

Он переключил своё внимание на полки с ночными рубашками и нисколько не удивился, когда они оказались из простого хлопка, не слишком жёсткого, но и не слишком мягкого. Осторожно взял лежавшую самой первой рубашку, всё же захватил небольшое полотенце из аккуратно пристроенной сбоку стопочки и направился назад.

Стражник всё ещё стоял у двери и, услышав шаги, посмотрел на секретаря.

— За время моего отсутствия никто не приходил? — спросил Стукпостук у Детрита, который озадаченно посмотрел на него, изучая.

— Никто, э-э-э… — прогрохотал тролль, намереваясь что-то спросить, но Стукпостук был быстрее.

— Стукпостук, сержант, — подсказал секретарь, хотя стражник явно собирался задать совсем другой вопрос, и проскользнул внутрь, закрыв за собой дверь на непрочный замок. Подумал – и подпер её стулом.

Никто не приходил. Значит, не было необходимости менять воду в графине, если Его Светлость захочет пить, когда проснётся. Иногда Стукпостуку казалось, что он заразился паранойей своего господина, но разве можно было это назвать паранойей, когда где-то был отравитель, поджидающий удобного момента?

Таз нашёлся под ванной; Стукпостук набрал в него тёплой, почти горячей воды и, перекинув через плечо полотенце и закатав рукава, направился обратно в комнату. Поставил таз у кровати и остановился, пытаясь решить, с какой же стороны подступиться.

Он осторожно промокнул лоб и виски, покрытые испариной, повёл полотенцем дальше по шее и по груди, покрытой тонкими шрамами, неловко перевернул патриция на бок и обтёр спину, удивившись тому, как остро выступали лопатки. Замер в нерешительности, занеся руку над развороченными мышцами бедра, и в голове сразу всплыли долгие холодные вечера, когда лорд Ветинари слишком тяжело опирался на трость. Тут же поспешил переодеть патриция, испугавшись, когда влажная кожа покрылась мелкими мурашками.

Дыхание Ветинари было тихим и едва заметным, но ровным, – Стукпостук какое-то время простоял, в ступоре наблюдая за тем, как поднималась и опускалась грудная клетка, обтянутая тканью сорочки, как подрагивали веки закрытых глаз.

Он не знал, отступила ли опасность, станет ли патрицию лучше или хуже, – всё, что он мог, это стоять посреди комнаты, беспомощно вертя в руках влажное полотенце.

Стукпостук сглотнул и решил разобрать хотя бы часть документов, скопившихся за последние несколько дней, тем самым облегчив работу патриция, когда тот очнётся.

Уже у двери ему показалось, что он услышал тихий стон.

Стукпостук обернулся на звук и еле успел подбежать к кровати, чтобы поймать патриция, который нашел в себе силы сесть, – однако на этом его силы кончились, и он начал заваливаться набок. Секретарь подхватил его, помог улечься на более мягкие подушки, заботливое принесенные из других комнат. Он почувствовал, как все тело патриция било крупной дрожью, и далеко не сразу понял, что причиной всему была паника параноика, который проснулся и обнаружил, что его переодели, который осознал, что любой мог войти и сделать все, что угодно, а он бы даже не почувствовал, был бы бессилен против неведомого противника.

Стукпостук и сам испугался того, насколько беспомощным все это время был спящий патриций, который панически вцепился в его рукав, – но вот ловкие и сильные обычно пальцы разжались, тонкая рука, по цвету почти ничем не отличавшаяся от белизны ночной рубашки, безвольно упала на постель, а голубые глаза умоляюще посмотрели, словно молча высказывая просьбу не молчать, не таить, если что-то все же случилось. Любой мог войти и воспользоваться слабостью и болезнью этого обычно всесильного человека, все инстинкты которого кричали об опасности. И он обратился с немым вопросом к своему секретарю – к человеку, которому он мог доверять, надеялся, что мог.

Стукпостук не выдержал этого напряженного взгляда, не смог бросать сухие слова – жестокие и безличные в своей отстраненности.

— Я вас переодел, милорд, — тихо и мягко произнес он, сам вкладывая ладонь в тонкие пальцы, с готовностью вцепившиеся в его руку. Хватка была слишком слабой, но приносила патрицию видимое облегчение. — Я обмыл вас. Вам лучше? В комнате никого не было. Никто не приходил. Я запер дверь и подпер её стулом. Я принес воды. Хотите пить, милорд? Я сам набрал, на кухне. Никому не сказал, зачем. Сам принес. Не думаю, что её могли отравить.

Короткие фразы, лаконичные вопросы. И такой же короткий кивок, давшийся лорду Ветинари с явным усилием. Стукпостук налил воды в стакан, понял, что патриций его не удержит, ловко просунул руку под выпирающие лопатки, обтянутые тонкой тканью, помог приподняться, переместил ладонь на шейные позвонки, а второй рукой поднес стакан к искусанным сухим губам. Ветинари попытался перехватить стакан, но Стукпостук не дал, мягко покачал головой.

— Не надо, милорд, вы расплещете, я подержу.

Патриций пил так жадно, словно провел несколько дней в пустыне. Только после третьего стакана он прикрыл глаза, слегка качнул головой и наклонился вперед. Вернее, постарался наклониться, но вышло какое-то рваное движение плечом, которое, однако, было верно истолковано секретарем. Он поставил стакан на столик и, присев на кровать, осторожно помог патрицию устроить верхнюю часть тела у себя на коленях. Было ли легче в таком положении, нуждался ли тиран Анк-Морпорка в человеческом контакте – Стукпостук не знал. Но если его присутствие хоть немного помогало, он готов был сидеть так хоть до самого вечера. Он не знал, куда деть руки, поэтому одной рукой продолжил придерживать патриция, а другой начал успокаивающе гладить его по спине, надеясь успокоить панику параноика, которая так легко точно не улеглась бы.

Лорд Ветинари сдавленно кашлянул несколько раз, потянулся зажать рот дрожащей рукой, ощутимо напрягся, задышал реже. Что он..? О.

— Вас тошнит, милорд? — испуганно спросил Стукпостук. Впрочем, ответа на вопрос не требовалось. Секретарь помог Ветинари еще больше свеситься с кровати, обрадовался тому, что оставил таз с водой рядом, за ним даже не нужно было тянуться. — Не сдерживайтесь, вам будет лучше.

Секретаря вдруг посетила чудовищная мысль. Сколько… боги, сколько патриций не ел? Если до этого его не стошнило, значит, больше суток, намного больше. И теперь организм, получив воду, решил мигом избавиться от ядовитых веществ, выводя их прочь. Вот только желудок был пуст, и организму не оставалось ничего, кроме как выводить токсины с желчью.

Патриций не хотел показаться слабым, не хотел, чтобы кто-то видел его в таком состоянии, но было немного поздно, и оба это прекрасно понимали. Это, однако, не мешало правителю города пытаться сохранить лицо даже в таком состоянии. Словно он не был человеком. Словно это было чем-то, чего стоило стыдиться. Стукпостук подавил вздох, продолжил мягкими движениями поглаживать Ветинари по спине, надеясь хоть как-то облегчить чужое самочувствие.

— Пожалуйста, милорд, — попросил он, надеясь хоть в качестве одолжения убедить патриция, что не было смысла стесняться. Он переодел почти бессознательного Ветинари, обтер его влажным полотенцем. И в сложившейся ситуации тоже не было совсем ничего противоестественного. — Ну же, я вас держу. Все хорошо. Вы боитесь, что кто-то войдет? Я подпер дверь стулом, помните?

Разумеется, лорд Ветинари боялся совсем не этого, но оба сделали вид, что повторное заверение слегка его успокоило.

Патриций перестал пытаться задерживать дыхание, позволил рвотному рефлексу сработать, как следует, и его действительно стошнило желчью. Он сплюнул, избавляясь от мерзкого вкуса во рту, хотел облегченно вздохнуть, но его снова затошнило, еще сильнее. Стукпостук виновато гладил нервно вздымающуюся спину, рукой чувствуя чужой жар сквозь легкую ткань, ощущал прерывистое дыхание патриция, которого выворачивало.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем лорд Ветинари смог наконец отвернуться, задышать полной грудью. Стукпостук вытащил платок – без отдушек, не пахнущий ничем, кроме чистоты – и предложил его патрицию, вложив ткань в безвольную руку. Опомнился и сам промокнул тонкие губы, налил воды в стакан и придержал стеклянную емкость, чтобы Ветинари смог прополоскать рот.

Менять позу у лорда Ветинари не было никакого желания. Последний час окончательно вымотал его, и, похоже, у него остались только силы на то, чтобы прижаться к теплому секретарю, который единственный из всего персонала – из всего дворца – осмелился прийти и предложить свою помощь тирану Анк-Морпорка. Где-то внутри Стукпостука разливалась горькая обида. Никто даже не мог воды принести. Никто даже не спросил, как патриций себя чувствует, словно у него, как у какой-то неведомой машины, было всего два режима: «я умираю» и «я работаю».

— Милорд, — тихо позвал Стукпостук. — Милорд? Я сейчас вернусь, только дойду до ванной, хорошо? Я недолго, буквально пять минут. Дверь все еще закрыта, у входа дежурит сержант Детрит, никто не пройдет, слышите? Меня он пропустил только по приказу Ваймса.

Он с трудом заставил себя переложить пригревшегося патриция со своих колен на постель; тот, впрочем, не особо сопротивлялся, лишь покраснел, то ли от жара, то ли от неловкости, когда секретарь нагнулся за тазиком и направился в сторону ванной. Там он вылил содержимое в унитаз, прополоскал несколько раз таз и убрал под ванну. Открыл кран с холодной водой до упора, захватил полотенце и держал под обжигающе ледяной водой, пока не онемели руки.

Тихими шагами вернулся в спальню, приподнял лорда Ветинари за узкие плечи, снова помог устроиться на своих коленях. Патриций что-то тихо пробормотал, доверчиво прижимаясь ближе, – его то лихорадило, то знобило. Стукпостук положил ледяное полотенце на бледную шею, спрятав влажные края за воротом спереди, и в награду услышал еле слышный стон облегчения; прикоснулся к вискам холодными пальцами и ощутил, как лорд Ветинари подался навстречу.

Стукпостук проследил за его взглядом, и только тут заметил слегка оплавленную свечу на прикроватной тумбочке.

Поражённый внезапной мыслью, секретарь повертел огарок свечи и, пытаясь унять дрожь в руках, повернулся к патрицию.

— Милорд, а когда вам стало хуже? — спросил он.

— Вечером, — лорд Ветинари устало посмотрел на него – и было в его глазах что-то ещё такое, что секретарь не мог различить, словно он хотел, чтобы Стукпостук понял, вот только что он должен был понять?

Хуже патрицию стало вечером, но что это давало? Фактов было слишком мало, и Стукпостук нахмурился, попытался, как его учила Коломбина, хорошенько представить себе ситуацию. Следовало начать с того, что вечер – понятие растяжимое, в понятии Его Светлости – тем более.

— Вечером? Когда стемнело? — уточнил он, с каким-то ужасом уставившись на огарок свечи в своей руке.

— Когда стемнело, и я сел писать.

— Милорд!..

Но патриций лишь покачал головой и протянул руку, в которую секретарь нехотя, но всё же послушно и без промедления вложил орудие убийства. Он никогда бы не подумал, что лорда Ветинари так легко можно было застать врасплох, потому что первого отравления тот явно не ожидал, а потом догадался, конечно же обо всём догадался и… продолжал травить себя, чтобы позволить заговору принять окончательную форму, которая позволила бы добраться не только до исполнителей, но и до организатора? Организаторов? И всё ещё оставался вопрос, кто же отравил свечи, каким образом это сделал, как пронёс во дворец, и…

Видимо, всё это отразилось на его лице, которое патриций мог читать, как открытую книгу, потому что тот лишь слегка кивнул головой, и его губы тронула едва заметная не-улыбка одобрения.

— Верно. Но подобные рассуждения вам пока лучше оставить при себе, Стукпостук. Сейчас они будут слегка не к месту, позвольте командору выполнять его работу.

Голос лорда Ветинари, исчерпавшего этим свои силы, звучал тихо, но ровно, и секретарю осталось лишь вежливо склонить голову, показывая готовность выполнить безмолвный приказ своего господина. Приказ ему не нравился, с какой бы стороны он на него не смотрел, но патриций знал свои лимиты, знал, что делал, скорее всего у его целей были цели, и Стукпостук не считал, что имеет право возражать. Он доверял своему новому хозяину, и нечто тайное, повисшее в комнате тяжёлым грузом неловкости, превратилось в небольшой момент между господином и его секретарём.

Тихо притворив за собой дверь, Стукпостук вышел, кивнул озадаченному Детриту и направился в сторону кабинета, где работали, не переставая, тёмные клерки.

Там его ждала кружка горячего чая и взволнованная Коломбина, которая, как и все остальные, с нетерпением ожидала новостей о состоянии Его Светлости. Стукпостук на секунду замер, поражённый повисшей тишиной и таким напряжённым вниманием, но затем вполне спокойно отчитался: опасность миновала, и патриций знает, кто стоит за покушением, всё идёт по плану. Что, скорей всего, если верить выражению лица некоторых клерков, означало: поиски злоумышленника можно прекратить.

В общей суматохе, стоило комнате ожить, Шелкопряд предложил провести жеребьёвку на предмет того, кто же будет патрулировать этаж патриция до тех пор, пока весь этот фарс не закончится. Коломбина топнула ножкой в ботинке с острым, но бесшумным каблуком и заявила, что её с этажа никто не прогонит, пусть только попробуют: командору Стражи и то не удалось. К тому же кто-то же должен проследить за тем, чтобы Стукпостук пронёс Его Светлости нормальную еду, верно?

Джон Добросерд потянул за завязки фартука, являвшегося в последнее время предметом споров среди клерков, стянул его с талии девушки за одну завязку, примерил на себя, заявив, что с работой горничной он справится не хуже неё. Кто-то резонно заметил, что на мужчинах и парнях этот фартук смотрится ещё развратнее, и его следует немедленно снять, и дальше кружевное изделие пошло гулять по рукам, пока сам Стукпостук не оказался его счастливым обладателем.

— Лорд Ветинари рассчитывает на нас, рассчитывает, что мы будем выполнять свою работу, — твёрдо заявил он с уверенностью, которой не обладал до этого ни разу в своей жизни. — И мы не подведём Его Светлость.

Секретарь протянул фартук Коломбине, и девушка мягко улыбнулась, принимая его из рук. Все вернулись к работе, не забыв, однако, написать свои имена на бумажках, сбросив ворох листков в ящик для входящих писем, а Стукпостук никак не мог понять, откуда внутри разливалось тёплое чувство осознания собственной необходимости, внезапного понимания, что ему доверяли.

Он каким-то волшебным образом вписался в этот мир сухих чисел и железных фактов, перемешанных с живыми людьми, и готов был поклясться, что ни на что на всём-всём Диске не променял бы то, что нашёл с таким трудом.


*


Когда патрицию стало лучше, и новости об этом разлетелись по дворцу, до Стукпостука также дошли слухи, что лорд Ветинари первым делом поинтересовался, куда же запропастился его секретарь – и все важные бумаги вместе с ним.

Коломбина окинула его придирчивым взглядом, поправила съехавшие на переносицу очки и положила на блюдце ещё один бутерброд.

Стукпостук собрал документы в аккуратную стопку и направился уверенной поступью по мрачным прохладным коридорам дворца в Продолговатый кабинет.

Начинался рабочий день.

@темы: фанфики, havelock vetinari, rufus drumknott, discworld

---

в работе есть несколько исторических отсылок, пишите в комментарии, какие найдёте, и я дам вам правильный ответ с:

Название: Честная улыбка мошенника
Канон: цикл о Страже + цикл о Мойсте фон Липвиге
Автор:  loptr.
Бета:  nloit
Размер: мини, 1600 слов
Пейринг/Персонажи: Мойст фон Липвиг, Хэвлок Ветинари
Категория: джен, преслеш
Жанр: ER
Рейтинг: G
Краткое содержание: — Всё стремительно меняется, — начал издалека Ветинари.
Размещение: только с разрешения автора

В один из визитов де Ворда во дворец патриций подозрительно долго перекладывал бумаги на столе, словно приводя рабочее место в порядок, и Уильям не спешил уходить, потому что разговор ещё не был закончен.

Весенний субботний вечер уже разлился за окном, и в Продолговатом кабинете царили сумерки, разбавленные только свечами на столе. Языки пламени танцевали, причудливо отражаясь на стенах и складываясь в тени, которые подбирались к большому столу патриция всё ближе и ближе.

— Кажется, я задолжал «Правде» интервью, — наконец произнес лорд Ветинари, не отрываясь от бумаг. — Как насчет завтра утром в девять часов?

Де Ворд хотел возразить, но не нашёл слов, подавившись. События той поры казались далекими и нереальными, словно кто-то их выдумал, а журналист написал об этом статью. Где-то в другом месте по городу разгуливали двойники патриция, а показания давал пёс Его Светлости.

— А куда?.. — уточнила рациональная часть его сознания.

— Подходите в сад, — кивнул лорд Ветинари. — И, думаю, вам стоит захватить иконографиста. Сенсация вам обеспечена.


*

Первой с утра до патриция добралась Сахарисса – она ловким, годами отточенным движением выудила из складок платья блокнот и приготовилась записывать его слова, а за её плечом послушно замер Отто фон Шрик, единственный и неповторимый иконографист «Анк-Морпоркской Правды». Вампиру наконец-то удалось отладить яркость вспышки, и теперь, делая очередной снимок, он не превращался в пепел, но крепко зажмуривался и вполголоса проклинал своенравных саламандр на убервальдском.

В саду только начиналось утро, и лучи солнца проникали сквозь деревья, высаженные по чертежам Чёртового Тупицы Джонсона. При желании в дворцовом саду можно было заблудиться, сломать шею, найти давно потерянного друга и свалиться в хо-хо. Необязательно в таком порядке.

За спиной патриция место неизменного секретаря по какой-то причине занимал Мойст фон Липвиг, который был неприлично бодр и радостен для утреннего интервью. Наверняка очередное назначение, подумал де Ворд, мысленно накидывая начало статьи. Действительно, должности Липвиг коллекционировал так, как иной собирает редкие марки или булавки. Впрочем, жители двуединого города не жаловались, сам мошенник – тоже.

А еще у фонтана стоял стул – обычный, деревянный, с кожаными вставками на спинке, сидении и подлокотниках. Лорд Ветинари тростью указал на него, безмолвно приглашая журналистов пройти по предложенной траектории. Липвиг чуть ли не вприпрыжку пробежал по аккуратной, выложенной плиткой дорожке, замер, дождавшись остальных, описал несколько кругов вокруг стула и уселся на него, запрокинув голову и с лучезарной улыбкой уставившись на патриция, который встал за его спиной, удобно устроив тонкие пальцы на спинке стула после того, как заставил почтмейстера сесть ровно и не ёрзать на месте.

— Надеюсь, вы не возражаете против того, что, учитывая характер новостей, нам бы хотелось самим выбрать, какая иконография окажется на первой полосе? — обманчиво мягко поинтересовался лорд Ветинари, лениво наблюдая за тем, как Отто возился с аппаратом, подготавливая его к работе.

— Характер новостей, милорд? — вместо бесполезного спора уточнил де Ворд, прекрасно понимая, что дело уже было решено, но не желая терять инициативу хотя бы здесь, – все же «Анк-Морпоркская Правда» по праву гордилась тем, что печатала правду и только правду – голую и независимую. Кому-то это не нравилось, но всё же это было лучше недавно появившейся газетёнки под гордым названием «О дивный новый мир» за автором некоего Мухахаксли, который не называл патриция иначе, как «алчная щука». Вот «плотоядного фламинго» де Ворд ещё бы понял – а так увольте.

— Всё стремительно меняется, — начал издалека Ветинари, — и наш город не стоит на месте.

Возможно, новое предприятие? Ходили слухи, что специально созданные отряды из тёмных клерков, которых, конечно же, не существует, големов и гномов копают туннели под городом и укрепляют старые ходы, но…

— Вчера состоялось срочное собрание Совета, который принял, как мне кажется, вполне разумное решение, — патриций выдержал драматическую паузу – то ли проверяя, насколько внимательно его слушают, то ли задумавшись о чём-то своём. — Анк-Морпорку необходим новый правитель – со свежим взглядом на вещи. Или, если вам так угодно, я сделал всё, что было в моих силах, и теперь умываю руки.

Оба журналиста замерли, нелепо моргая, наконец, разбуженные вспышкой иконографа, вздрогнули, когда до них дошёл смысл сказанного, переглянулись и схватились за блокноты, застрочив по памяти последние слова Ветинари, с содроганием понимая, что вряд ли смогут придумать заголовок к такой новости с первого раза. Где-то внутри поднималась паника, разбуженная внезапными изменениями в привычной жизни.

— Совет уже проголосовал за возможную кандидатуру, милорд? — осторожно поинтересовалась Сахарисса, что-то исправляя в собственных записях и переводя взгляд с блокнота на (бывшего?) правителя города и обратно.

— Как ни странно, да, — кивнул Ветинари, и в его обычно холодных глазах что-то заблестело – словно мужчина улыбался, не растягивая в улыбке тонких губ. — Мистер Липвиг был единственным, кто в нужный момент не успел сказать «чур не я».

— Конечно, оставался вопрос: готов ли текущий правитель передать власть в чужие руки, но Хэв… кхм, лорд Ветинари вроде не возражал, — пожал плечами Липвиг, снова слегка задирая голову и всматриваясь в голубые глаза, словно в них можно было найти ответы на все вопросы. Видимо, можно было, – новоиспечённый глава города встрепенулся и улыбнулся так ярко, что на секунду показалось: солнце россыпью веснушек отразилось на его лице.

— Поймите меня правильно, — продолжал лорд Ветинари, снова мягко накрывая плечо в золотом пиджаке своей ладонью и одним жестом успокаивая начавшего вертеться патриция, — решение Совета я поддерживаю. Не один год я наблюдал за работой мистера Липвига и делал соответствующие выводы. Я ещё не встречал ни одного иностранца, который бы полюбил город так, как это сделал наш новый правитель. Захватывающее зрелище, право слово. К тому же такому умению творить чудеса и выходить сухим из воды можно только позавидовать. Чтобы справиться с Анк-Морпорком, нужно быть либо авантюристом, либо, не побоюсь этого слова, ненормальным.

Пока жена, прикусив губу от усердия, дописывала последние слова, де Ворд обдумал новость еще раз, покрутил её со всех сторон и решился задать не дававший ему покоя вопрос:

— А какая во всём этом отведена роль вам, милорд?

— Ну… — вместо Ветинари ответил Мойст, — я долго думал над этим. Честное слово. Городской советник, нет? Что скажешь?

Тонкие пальцы отбивали на спинке кресла незамысловатый мотив, простите боги, песенки про ёжика.

— А как же Арман? — Ветинари вопросительно поднял бровь и посмотрел на Липвига.

— Какой Арман? — де Ворд перестал что-либо понимать и ошеломлённо уставился на мужчин.

— Арман который конь, — услужливо подсказал Липвиг и под неодобрительным взглядом Ветинари добавил, — ну который городской советник. То есть бывший городской советник. И не надо на меня так смотреть, его Капканс назначил!

— Не согласитесь ли на эксклюзивное интервью, милорд? — предложила вдруг Сахарисса и сама замерла, не в силах понять, к кому она обратилась, но Липвиг, уставший сидеть на одном месте опередил её, подскочил на ноги и увлёк её вглубь сада, чудом находя путь среди хитросплетения тропинок, ям, ухаб и дорожек.

— К сожалению, к тому времени, как я пришёл ко власти, бедный Арман совсем ослаб здоровьем, — печально произнес Ветинари, заметив замешательство на лице де Ворда. — Мне ничего не оставалось, кроме как отправить беднягу лечиться. Однако поездка на целебные луга в Овцепикских горах мало чем помогла. При Капкансе я был членом Совета и, могу сказать, что Арман был довольно адекватным членом наших собраний. Он заботился о городе – разве я мог отказать ему в небольшой зарплате?

— То есть теперь его должность займёте вы?

— Бедняга стал совсем плох, увы, — покачал головой Ветинари. — Да и Мойсту пока не хватает опыта. Он умеет рисковать и выбираться из передряг, но этого мало. Мистер де Ворд, мы живём в городе, который каждый день норовит устроить небольшой конец света на одной из улочек – не уверен, обратили ли вы внимание на то, как мы все чуть не погибли из-за изобретения движущихся картинок. Нет? Что ж, жаль, сами картинки были вполне сносными, интересными даже, возможно когда-нибудь…

— Хотите сказать, что будете стоять за его спиной и направлять?

— Право, вы делаете из меня серого кардинала, — хмыкнул лорд Ветинари. — Это будет медвежьей услугой, не находите? Нет, я буду предлагать помощь только в том случае, если о ней попросят и если я увижу, что она необходима. Безвыходных ситуаций не бывает, а вот ситуаций, где вам не хватает знаний или опыта, полно.

— И вы уверены, что новый патриций справится с возложенными на него обязанностями? — уточнил де Ворд, не зная, что ещё можно спросить. Бывший патриций оказался на удивление разговорчивым – а, возможно, никто раньше не удосуживался прислушаться к его словам.

— Удержать власть не так уж и трудно, — с тяжёлым вздохом сообщил Ветинари. Он стоял, сильно опираясь на трость и то и дело поглядывая на нового патриция, который, размахивая руками, что-то увлечённо рассказывал Сахариссе. — Гораздо труднее не упустить свою цель из виду. А она теряется, поверьте мне; однажды утром вы просыпаетесь и не можете понять, зачем это всё. Я хотел, как бы смешно это сейчас ни звучало, построить новый город. А пришлось расчищать. И я делал свою работу – каждый день, как и положено. А цель так и оставалась целью – недосягаемой, далёкой. И вот я наконец-то закончил, пора строить, развивать, воздвигать. А я не могу. Я устал. Пусть другие строят, хотя бы им не придётся тратить силы на расчистку. Хотел бы я в своё время начать с нуля, а не из ямы, но…

— Хэвлок! — восклицание Мойста разрезало тяжёлые слова уже бывшего правителя города, и оба мужчины повернулись в его сторону. — Первый акт тирании нового правительства: старое переезжает!

Лорд Ветинари нахмурился, приподняв бровь, проследил за траекторией, которую выписывал Липвиг, воодушевленно расхаживавший по саду и невольно увлекавший за собой журналистку, которая записывала каждое его слово. Вздохнул.

— Не будем о прошлом, — сказал вдруг уже не патриций, и карандаш де Ворда замер над блокнотом. — Действительно, кому какая разница, во что я верил тридцать лет назад? Напишите… боги, напишите, что я верю в светлое будущее этого города, в силы преемника, которого я выбрал, исходя из…

Лорд Ветинари замер, переведя свой взгляд на Мойста.

— Милорд?..

— Разве может случиться что-то плохое с городом в этих ловких руках? — горько усмехнулся новоиспечённый городской советник и больше не проронил ни слова.

Уже в редакции журналист перечитал свои записи, украл пару предложений из того, что лорд Ветинари успел сказать его жене и не смог ничего возразить против железного аргумента «у него улыбка честного мошенника».

@темы: фанфики, havelock vetinari, moist von lipwig, moist/vetinari, discworld

---

Название: Вопросы насущные
Канон: цикл о Страже + цикл о Смерти
Автор:  loptr.
Бета:  nloit
Размер: мини, 1181 слово
Пейринг/Персонажи: Смерть, Хэвлок Ветинари
Категория: джен
Жанр: ER
Рейтинг: G
Краткое содержание: Собеседник из Смерти, как и обычно, выходил умный и интересный, от обсуждения разных планов Вселенной, многочисленных штанин времени и путешествий сквозь время и пространство они плавно, прямо пропорционально количеству выпитого из личных запасов патриция вина, перешли к вопросам более важным: как же должны выглядеть антропоморфные персонофикации и как это связано с верой людей.
Размещение: только с разрешения автора

— Любая форма, говоришь?

Патриций задумчиво провёл кончиком пальца по краю пустого стакана, и стекло запело – тонко и нежно, тихо и напевно, словно боясь нарушить тишину комнаты, окутанной ночной тьмой. Свет от камина и свечей разгонял сумерки, превращая всё в танцующие фигуры на многовековых каменных стенах дворца.

— ДА, — последовал ответ. — Я ПРЕДСТАВАЛ В ТАКОМ ВИДЕ, В КАКОМ МЕНЯ ОЖИДАЛИ УВИДЕТЬ. НО ЭТО БЫЛО ДОВОЛЬНО УТОМИТЕЛЬНЫМ ЗАНЯТИЕМ, ПОЭТОМУ ТЕПЕРЬ Я ВЫГЛЯЖУ…

— Как Смерть, — услужливо подсказал Ветинари, с удивлением отмечая, что всё ещё был намного трезвее антропоморфной персонофикации, которая с задумчивым видом разглядывала голубыми искорками огоньков в пустых глазницах стакан в своей костлявой руке.

— НО ТЫ ПРОГИБАЕШЬ ПРОСТРАНСТВО СВОЕЙ АУРОЙ, Я ДОЛЖЕН БЫЛ ВЫГЛЯДЕТЬ ТАК, КАК ТЫ ОЖИДАЛ, — Смерть растерянно перевёл взгляд на патриция и с тяжелым вздохом допил остатки вина в своём стакане. — ЧЕГО ТЫ ОЖИДАЛ?

— Смерть, — пожал плечами Ветинари, наполняя бокалы. Собеседник из Смерти, как и обычно, выходил умный и интересный, от обсуждения разных планов Вселенной, многочисленных штанин времени и путешествий сквозь время и пространство они плавно, прямо пропорционально количеству выпитого из личных запасов патриция вина, перешли к вопросам более важным: как же должны выглядеть антропоморфные персонофикации и как это связано с верой людей. — Я просто ожидал, что должен появиться Смерть, – тогда, в самый первый раз. А потом это как-то вошло в привычку, понимаешь? Смерть – это Смерть. Тут скорее вопрос в том, что видишь ты.

Самовлюблённостью патриций никогда не отличался, но следить за тем, чтобы тени под глазами не превышали норм, признанных человечеством, было всё же необходимо, поэтому он ловко обхватил Смерть за костлявое запястье и провёл к зеркалу, висевшему в ванной; отступил на шаг, позволив персонофикации насладиться видом.

— Я ВЫГЛЯЖУ УСПОКАИВАЮЩЕ, — наконец вынес вердикт тот, слегка склонив голову набок. — ТЫ ВСЁ ЖЕ ПОВЛИЯЛ НА МЕНЯ.

— Прости, — Ветинари качнул бокалом. — Мне было семнадцать, я был влюблён и мне хотелось верить, что ты даришь людям покой, провожая их в последний путь.

— НЕТ, СПАСИБО НА САМОМ ДЕЛЕ, — замялся Смерть, задумчиво разглядывая в зеркале преобразившуюся фигуру самого себя. Острые углы сгладились, сравнялись, а оскал черепа перестал насмешливо усмехаться. Он нашарил взглядом в отражении косу, оставленную у стены, и услышал, как та сочувственно-печально звякнула и замерла. — МАЛО КТО ТАК ДУМАЕТ. А Я ПРОСТО ВЫПОЛНЯЮ СВОЮ РАБОТУ.

Ветинари лишь сочувственно хмыкнул и неловко похлопал Смерть по плечу – разница в росте давала о себе знать, хоть патриций и был довольно высоким человеком.

— НО ВСЕ ОЖИДАЮТ НЕМНОГО ИНОЕ, ПОНИМАЕШЬ? ОНИ ЗЛЯТСЯ, КОГДА УМИРАЮТ, — Смерть задумчиво расправил чёрные одежды, которые теперь собирались причудливыми печальными складками. — ВОТ ТЫ БЫ ЗЛИЛСЯ?

— Я бы расстроился, — заверил его Ветинари. — Столько недоделанной работы, незавершённых отчётов, ведомостей, непрочитанных книг и новостей. Столько людей, которым ты не успел сказать нечто важное, что тогда казалось глупым и незначительным, а теперь не даёт тебе покоя.

— ВОТ. ПОМНИШЬ, Я РАССКАЗЫВАЛ, КОГДА У МЕНЯ БЫЛ ПЕСОК В ЧАСАХ, И ОН БЫЛ НАСТОЯЩИМ, БЫЛ ВРЕМЕНЕМ, МОИМ ВРЕМЕНЕМ? Я ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ ЖИВЫМ, И МНЕ БЫЛО ПЕЧАЛЬНО ВИДЕТЬ, КАК УТЕКАЛА МОЯ ЖИЗНЬ. Я НЕ ЗЛИЛСЯ. ТО ЕСТЬ ЗЛИЛСЯ – НО НА НОВОГО СМЕРТЬ. ВОТ ТЫ БЫ ПРЕДПОЧЁЛ ЭФФЕКТНОЕ ПОЯВЛЕНИЕ ХОРОШО И КАЧЕСТВЕННО ВЫПОЛНЕННОЙ РАБОТЕ?

— М-м, не уверен. Скорее всего я бы нашёл способ эффектно появиться и выполнить работу добросовестно.

— О, — Смерть, похоже, такого варианта не учёл.

— Не уверен, что эту злость стоит принимать на свой счёт, — предположил патриций, подходя ближе и рассматривая собственное отражение. Спать следовало определённо чуть больше. Часиков так на два-три. Что ж. — Люди, теряя что-то, испытывают отчаянное бессилие, отсюда и иррациональная злость. А тут появляешься ты, провожаешь их в другой мир. Не знаю, откуда такая уверенность, что ты их убиваешь. Ты приносишь покой.

Смерть рассеянно кивнул и решил почаще выглядеть так, как его представляет Ветинари. Сочувствующим проводником, который выполняет свою работу и хочет помочь душам умерших.

— А ТЫ ВЛИЯЕШЬ НА ТО, КАК ЛЮДИ ВИДЯТ ТЕБЯ? — вдруг заинтересовался Смерть, с изучающим видом поднимая вверх чужую руку и наблюдая за тем, как манжет рукава задрался, обнажая тонкое запястье.

— В буквальном смысле – нет. В переносном же – постоянно. Если всё пустить на самотёк, могут такого напридумывать, что мало не покажется. Встречал Морпоркию? Вот и я о чём.

— УЖАСНАЯ ЖЕНЩИНА, — содрогнулся Смерть, наконец разжав пальцы и забирая у патриция второй бокал, который тот чудом не расплескал, удерживая его в задранной руке.

— Но, — вздохнул Ветинари, — но как же она прекрасна. По-своему, конечно.

Смерть сделал глоток и промолчал. Всё же люди были странными созданиями, и порой всего его долгого опыта не хватало, чтобы их понять. Так, он был совершенно точно уверен, что восхищаться Морпоркией мог только безумец. Опять же только безумец мог угощать Смерть вином и выслушивать его, играя роль психолога. Иногда Смерть услугу возвращал – всё же преображение города отнимало огромное количество сил и тоже, с какой-то многогранной стороны, было делом неблагодарным. Работаешь себе, работаешь, а никто даже спасибо не скажет. Еще и не любят – как раз за то, что ты делаешь.

Вот и выходило так, что они оба были лишними на этом празднике жизни. Так, сторонние наблюдатели.

На столе патриция лежала забытая карта, на которой были обозначены некоторые точки пересечения, и Смерть не мог вспомнить, как именно они добрались до вопроса о форме. Возможно, они обсуждали жизнь и смерть. Или Жизнь и Смерть. А, возможно, патриций спросил просто потому, что ему было интересно.

Возможно, какой-то из ответов Морпоркии так же заинтересовал Ветинари. Быть может, она просто была отражением города, в который патриций вложил столько усилий и времени, столько себя. Смерть не мог не признать, что с каждым разом, стоило ему её увидеть, Морпоркия все больше и больше походила на статную даму высшего общества, постепенно отбрасывая любые черты сходства с попрошайкой, скитающейся по дороге в надежде на чью-то жалость. Хэвлок Ветинари что-то увидел в этой грязной измученной женщине тогда, много лет назад, протянул ей руку помощи – вниз, в грязь – и не поморщился, когда она встала на ноги, навсегда приковав его к себе своим грязным шармом и низким смехом.

Мальчишка откопал редкий драгоценный камень и принялся отмывать его – успешно отмывать. Смерть был наслышан, какой мощи достиг двуединый город-государство всего за несколько десятилетий.

Песочные часы Ветинари стояли на столе патриция, и черный песок в них мерно струился, как и положено. Их владелец не просил остановить своё время, не надеялся на особое отношение или отсрочку в конце – ему просто хотелось знать, каким количеством времени он располагал, чтобы рационально его потратить. Быть может, песка было слишком мало, и он стремительно утекал, тихо шурша. Может, его было достаточно, а, может, его бы хватило с лихвой. Смерть не считал, а Ветинари не спрашивал, верны ли его расчёты, – верны, конечно же, как всегда безупречны.

В бокалах плескалось вино, камин излучал приятное тепло – Ветинари научил его ощущать, достаточно всего лишь подумать, что ты ощущаешь это, ну же, – а Смерть задумчиво разглядывал сидевшего рядом человека.

— ЧТОБЫ ПОЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ ЖИВЫМ, МНЕ ТОЖЕ ДОСТАТОЧНО ОБ ЭТОМ ПОДУМАТЬ?

— Есть много способов, друг мой. Но этот, пожалуй, самый верный в нашем случае. И, — патриций поднял бокал вверх, — мой любимый.

Он сделал глоток, и Смерть последовал его примеру. Почему-то этот способ без сбоев работал только в присутствии тирана двуединого города. Тот наверняка представлял себе Смерть, который представлял себя живым. Или дело было в том, что Ветинари представлял себе Смерть, который представлял себе вкус вина – а вкус вина правильно из них двоих представлял только патриций.

Или во всём был виноват сорт винограда, кто знает.

@темы: фанфики, DEATH, havelock vetinari, discworld

---

пришло от  Roksan de Clare

05.03.2018 в 19:18

Пишет  Roksan de Clare:

Флешмоб воспоминаний
Автор идеи – Житель палаты

Правила: открываем у себя библиотеку изображений, рыщем в поисках последней (вернее, самой первой) странички с картиночками, в процессе умиляемся/восторгаемся/приходим в ужас от того, что там находим. Суть ФМ в том, чтобы запостить циферку с количеством имеющихся страниц в вашей БИ и какую-нибудь картиночку с самой первой странички. Цитируя автора первоначальной идеи, "придадимся ностальгии вместе". Не забудьте передать этот ФМ другим ПЧ (минимум пяти, а там – на ваше усмотрение)!

ну что я могу сказать. у меня всего 3 страницы, потому что после где-то конца 2012 года я вставляю исключительно url изображения. да и были у меня в основном фоны для дизайна дневника, вот единственный не фон:

ох, родной омегл, хе



передаю дальше:  ilylynnbelle,  LRaien,  priest_sat,  Qwert-chan,  Singh,  ~Iceman with umbrella... MH

@темы: флэшмоб, @diary, ПЧ

---

так, меня не было, я пришла ныть

нам задали сделать реферат по белой книге. которую сначала надо перевести. до конца апреля. я уже даже орать не могу.

выходить по вторникам из универа в 6, когда пары начинаются в 8:30, должны кончаться в 14:35, а до 16:30 мы должны просто ждать построения, волшебно, знаете. ещё могут сетку перенести.

я уже ничего не знаю

@темы: китайский, студенческое, пофессионально-переводческое, военный перевод, москва

---

.....спустя семь лет я нашла все выпуски новелл:

Durarara!! - Volume 01.pdf 6.9 MB
files.catbox.moe/a5sato.pdf
Durarara!! - Volume 02 [Yen Press].pdf 5.3 MB
files.catbox.moe/2a8qnn.pdf
Durarara!! - Volume 03 [Yen Press].pdf 4.4 MB
files.catbox.moe/i9kmy3.pdf
Durarara!! - Volume 04.pdf 4.7 MB
files.catbox.moe/k1k43s.pdf
Durarara!! - Volume 05.pdf 10.5 MB
files.catbox.moe/kkktli.pdf
Durarara!! - Volume 06.pdf 5.2 MB
files.catbox.moe/t6gzb8.pdf
Durarara!! - Volume 07.pdf 2.7 MB
files.catbox.moe/yr21mn.pdf
Durarara!! - Volume 08.pdf 1.9 MB
files.catbox.moe/ioszyj.pdf
Durarara!! - Volume 09.pdf 3.6 MB
files.catbox.moe/ebceqg.pdf
Durarara!! - Volume 10.pdf 2.1 MB
files.catbox.moe/d89itq.pdf
Durarara!! - Volume 11.epub 0.3 MB
files.catbox.moe/5sf33k.pdf
Durarara!! - Volume 12.pdf 0.6 MB (неполный перевод)
mizaya.tumblr.com/post/55260769132/durarara-tra...
Durarara!! - Volume 13.pdf 1.4 MB
files.catbox.moe/kih87z.pdf

@темы: durarara

---

АААААААА Я СДАЛА ВОЕННЫЙ КИТАЙСКИЙ Я СДАЛА ЭТО ДЕРЬМО ППЦ КТО ПОВЕРИТ Я НЕ ВЕРЮ БРОНЕТРАНСПОРТЁРЫ ВВС ВМС И ПРОЧАЯ ЛАБУДА ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ВОЕННЫЙ СОВЕТ КПК УЙДИТЕ НЕ ТРОГАЙТЕ АХАХАХАХАХ

боги, я сама не ожидала, что за ночь можно столько дерьмища выучить, ааааааа и остальных предметов это касается тоже

бабушки в трамвае продолжают косить на форму...

@темы: сессия, китайский, студенческое

---

пользуясь случаем, хочу запостить вот это чудо. меня не отпускает сетка, сдано 7/11 + физра, я думала, я умру, но как-то пока живётся, пздц, потом будет отчёт, да

@темы: loki, marvel.

---

выписала предметы в зачётку столбиком и долго смотрела на этот кошмар. на странице с зачётами осталось место только под физру, которую я хз когда и как сдавать, човаще

горит всё, что только может гореть, я уже ничего не хочу, уже не страшно, но порой кажется, что вот сейчас всё пойдёт по наклонной, у меня культурный шок после возвращения в россию, блин

@темы: сессия, студенческое, жизнь, москва

---

ehehehe

@темы: loki, fenrir, hela, marvel.

---

ну вернулась я в россию, а толку? с первых минут захотелось обратно в китай. россия как была немытой, так и осталась, после китая с его приветливыми людьми и уровнем жизни это чувствуется особо сильно. на душе мерзко и грязно - от русского менталитета и отношения к другим людям.

приехать и понять, что не соскучилась совсем. эти полгода я была в раю.

держите вот фоточку со стены.

@темы: китай, жизнь, москва

---

чуть позже напишу более полный отзыв на арку, но могу сказать, что это одна из лучших историй марвел, что я читала. после мифов и попыток 2004 года с этим же персонажем в данную тематику, заходит на ура

и, да, в комиксе будет много локи. 5 штук (леди!локи за отдельного/-ную локи я не считаю).

loki: agent of asgard #13

@темы: loki, agent of asgard, marvel., комиксы

---

на поход в кино в своё время не было времени, поэтому вчера кто-то осилил vpn и скачал-таки рагнарок. что я имею сказать.

фильм неплохой, я посмеялась от души, много ярких второстепенных персонажей, необычное решение сделать супергеройское кино в юмористическом жанре, порой было ощущение, что это не фильм, а фик или юморной видос - для меня это говорит только в пользу фильма

а теперь, как человек, который потратил последний трафик на экранку (и потратил бы деньги на билет, успей я в кино) и который сделал это только ради призрачного присутсвия локи, я скажу вот что. фильм говно, потому что локи ещё никогда не был таким плоским и одномерным, они его тупо принизили до персонажа, над которым можно посмеяться.

мне кажется, вайтити не понимает локи.

локи плоский, тор немногим объёмнее, среди отсылок к старым комиксам затесался выпуск world war hulk, который 2005-2006, полагаю, он вписывается в сюжетную линию, где тони старк после гражданской войны был директором щита
что это вот забыло здесь, я хз

сцена в лифте ужасна. нет, я не говорю, что тор не любит локи, он любит. очень. но режиссёр отметает в сторону возможные чувства локи, том, спасибо ему, играет локи, который душит слова протеста, вот это i thought the world of you - я этого не видела на протяжении трёх фильмов. то есть, если вот кто смотрел фильмы давно, то что? локи обижается на что-то, что сам придумал? но он же не придумал. то, что тор называет imagined slights, подтолкнуло локи к самоубийству, и никакие слова прошлого не отменят. я думала, в контексте всего фильма это будет смотреться иначе. я ошиблась. сцена с одином относится сюда же. то есть теперь у нас есть локи, который будет думать: а не показалось ли?.. не могло же казаться на протяжении 1,5к лет?..

несмотря на то, что от фильма я многого не ждала, он умудрился меня разочаровать. я бы жалела о потраченном траффике, если бы не грандмастер/локи, о да

@темы: marvel.