Я прочитала «Дело табак», и мне срочно нужно с кем-то обсудить то, каким меланхоличным и грустным вышел образ Ветинари в этой книге.

Я всегда считала, что он впервую очередь тиран к самому себе, но никогда не задумывалась, что он ограничен еще и своим положением. Он открыто завидует Ваймсу. Потому что Ваймс может быть самим собой, может принимать решения, основываясь на то, во что верит, и смело идти вперед. Какое значение имеет то, во что верит Ветинари, когда речь идет о судьбе Анк-Морпорка? Ему приходится постоянно думать о том, как его решение повлияет на мировую политику, как отразится на жизни в городе. Помню, в «На всех парах» идея поездов вначале пришлась ему не по душе, но потом он увидел в этом возможность дальнейшего развития Анк-Морпорка и дал свое одобрение.

Ветинари все и всегда делал для города и только для города. И вот представьте себе его чувства, когда 30 минут звучания музыки с легкостью достигли того, что он пытался достичь тяжелейшим трудом больше 30 лет? Когда вдруг вспомнил, что может чувствовать?

— Хотя, хочу признаться вам, Ваймс, я посрамлен. Иной проводит всю жизнь, интригуя, договариваясь, уговаривая, требуя, отдавая, умасливая эти скрипящие колеса, и все ради единственной цели — не дать этому потрепанному старому миру развалиться на части. А тут всего лишь музыка, Ваймс, прозвучал фрагмент мелодии, и вот могучие государства договорились работать сообща, чтобы исцелить от проблемы другую независимую страну, и легким росчерком пера превратили каких-то там животных в равных людям существ. Вы могли бы такое себе представить, а, Ваймс? И все это, Ваймс, сделала одна мелодия, сыгранная в полумраке. Музыка. Это странное сочетание бренчания и невероятных ритмов каким-то образом открыло путь к нашим душам, напомнив многим из нас о том, что они у нас есть.

Неоднократно в книге поднимается идея того, что грехи прощаются, однако что Ваймс, что Ветинари выражают свое сомнение по этому поводу. Если в случае Ваймса это саркастичное «это мы еще посмотрим», то ответ патриция должен был сопровождаться вздохом сожаления. О чем напомнила ему музыка? Если он не опирается на привычный Ваймсу моральный компас правильного и неправильного, оценивая лишь то, принесет ли ситуация пользу для города? Он лгал. Он убивал. Он, несомненно, делал многое другое, что взбесило бы командора Городской стражи, узнай он об этом. Но город работает. Процветает. Перед мастером результат его упорного труда, стоит только выглянуть в окно. Достаточно ли этого, чтобы оправдать все совершенное? Много ли о чем сожалеет Ветинари? Что не сделал больше? Потому что еще в первой книге Ветинари признается, что считает себя необходимым злом.

Ветинари молчал, продолжая сидеть с закрытыми глазами.
Стукпостук кашлянул.
— Говорят, сэр, в конце концов все грехи прощаются.
Хэвлок, патриций Ветинари, неохотно оторвался от мыслей о чудесной музыке, которую мечтал услышать вновь.
— Не все, Стукпостук, не все.