Есть люди, которые дают действительно хорошие рекомендации:

@темы: фильмы, the devil's carnival

---

Про Вальца я поору завтра, а пока я напишу о том, что я пришла домой с твердым желанием Тарзан/Ром или просто живой Ром, #нужноприложитьподорожник. И теперь я узнаю, что из фильма вырезали сцену, где Ром целует Тарзана.

Как теперь жить? Пруф

Чутка вальцевского капитана Рома:

@темы: фильмы, сериалы, christoph waltz, leon rom, tarzan/rom

---

x

@темы: tony stark, фильмы, iron man, Marvel., комиксы

---

Лучи любви Хэвлоку Ветинари, который знает письменный агатский (см. письменный традиционный китайский). Как уже официально второкурсник-китаевед я разделяю его боль.

Потому что язык он учил в аналоге нашего мира века эдак 18-19.

У нас хотя бы были печатные словари, где можно было искать знаки по ключам.

@темы: книги, китайский, havelock vetinari, discworld

---

Всем, кто ждал про руки пианиста

Название: Human (like the rest of us)
Автор:  say hello to the virus
Фандом: Discworld
Персонажи: Мойст фон Липвиг/Хэвлок Ветинари
Размер: мини, ~1,6k
Предупреждение: АУ, возможно ООС, дженослэш
Краткое содержание: — Я пришел, милорд, — Мойст подошел к столу так близко, что только этот кусок дерева отделял его от Ветинари, — потому что вы не звали.

— Мистер Липвиг... — голос патриция в холодном кабинете звучал бы отрезвляюще, если бы в нем не было усталых ноток, которые почтмейстер тут же уловил. — Зачем вы пришли?

За усталостью пряталась робкая надежда. Впрочем, Мойсту могло показаться, как и всегда: непроизнесенные вслух слова, взгляд на долю секунды длиннее и теплее обычного прожигающего льда, неулыбка на тонких губах и слегка расслабившиеся плечи, которые до этого словно держали вес всего мира на себе. Или вес одного очень упрямого города.

Иногда (а в последнее время все чаще) Мойст открыто восхищался гением патриция: чтобы удержать жизнь в Анк-Морпорке на плаву, необходимо быть искусным жуликом и иллюзионистом, не меньше. Ветинари умел давать надежду там, где ее не было, умел вселять уверенность в завтрашнем дне, хотя ткань реальности в городе трещала по швам с незавидной регулярностью. Государственная казна была пуста, а в город все прибывали желающие устроить свою жизнь.

Каким-то совершенно волшебным образом город работал и процветал, постепенно разрастаясь во все стороны и поглощая все остальное. Подумать только, все держалось на одном человеке. Мойст успел наслушаться рассказов про существующий когда-то комендантский час и постепенно чахнувший город, и он готов был поклясться, что в воздухе запахло сиренью. Его встретили рассказами о коронации дракона и о патриции в собственном подземелье, кто-то доверительно, словно это было огромной тайной, шепотом сообщил о том, что патриция, такого неприступного и холодного, можно отравить, как и любого другого человека. И Липвиг с каким-то холодным ужасом понял, что ему сообщили не слухи, а события минувших лет: город до того, как к ней прикоснулись руки искусного мастера, многочисленные покушения и попытки свергнуть действующую власть.

А иногда Мойсту хотелось подойти к Ветинари и просто сказать ему человеческое спасибо от лица всего города, который вряд ли задумывался, чего это самое процветание стоило их привычному тирану.

Это желание усиливалось холодными зимними и осенними вечерами, когда тонкие пальцы особенно крепко сжимали набалдашник трости, а и без того тонкие губы сжимались в узкую линию, которая не собиралась сдаваться без боя и пропускать еле слышный стон боли. Словно любое проявление слабости могло стоить жизни, словно хозяин уже осточертевшей меловой бледности, которая в такие вечера переходила все здоровые границы, боялся быть человеком даже наедине с собой.

Мойсту, которому дали шанс найти себя и быть собой – обаятельным аферистом, трудящимся на благо города, в который он успел влюбиться, – хотелось дать Ветинари шанс хоть на несколько часов забыть о том, что за окном, помимо жителей города, легко можно было найти и тех, кто любые слабости готов повернуть против их обладателя. В вечерней полудреме ему снилось, как под его умелыми прикосновениями прямые, словно у статуи из мрамора, плечи расслабляются, из напряженной спины, вытянутой по струнке, уходит напряжение. В его снах лорд Хэвлок Ветинари засыпал на его плече с едва заметной, но все настоящей улыбкой на губах.

Надо было только объяснить этому человеку, заморозившему в себе все чувства, чтобы нельзя было сделать больно, использовать, манипулировать, чтобы никто не смог разгадать этого невозможного сфинкса, который не собирался давать ни одной подсказки, что ему готовы дать этот шанс, что хоть от одного человека на этом Диске можно не прятать слабости и чертову усталость, которая, казалось, пронизала все его существо и смешалась с обжигающим холодом.

— Я пришел, милорд, — Мойст подошел к столу так близко, что только этот кусок дерева отделял его от Ветинари, — потому что вы не звали.

Просто Мойст заметил, что у патриция руки пианиста, и не смог остановиться. Он заметил тонкие запястья и тонкие пальцы, которые хотелось отогреть в собственных теплых ладонях. Ему захотелось узнать, насколько прозрачна белая кожа, захотелось губами проследить дорожку голубых вен, которые прятались под черным рукавом.

Он заметил и другое. Как в конце дня патриций старался не вставать без надобности, хотя с утра он любил пройтись по кабинету во время разговора и остановиться у окна; как иногда казалось, что безупречная осанка после полуночи поддерживалась только благодаря силе воли; как в особо ненастные дни рука в перчатке хваталась за трость, как утопающий хватается за соломинку.

Седину на висках, которую по каким-то причинам решили не прятать, не заметить было довольно трудно.

Секретарь, видимо, разделял его переживания. Стукпостук стал чаще носить своему хозяину чай, постоянно объясняя это то погодой, то очередным визитом Ваймса, то еще чем-то, но Мойст прекрасно видел тревогу в его глазах.

— Мистер Липвиг, да сделайте же вы уже что-нибудь! — не выдержал он в один из визитов почтмейстера, главы Банка и прочее и прочее в одном лице.

— А что я могу сделать? — прошипел в ответ Мойст.

Переговариваться в приемной в полночь было абсурдно и нелепо, но действовать надо было, это они оба признавали.

— Да поймите же вы наконец, — огорченно шептал Руфус, вцепившись в поднос с чаем, — как его светлость может хоть что-то вам сказать, когда любое слово главы города можно принять за приказ?!

Боги всемогущие, мальчишка готов был расплакаться от обиды. Но его слова заставляли задуматься.

Мойст мысленно перебрал в памяти все их встречи и с удивлением увидел все маленькие намеки, которые, как он думал, ему показались. Все взгляды и слова, сказанные и повисшие невысказанным грузом в воздухе, поистине ангельское терпение и участие, которые еще никто не проявлял по отношению к его персоне.

И Мойст решился.

Когда он пришел без приглашения первый раз с коробкой печенья (потому что Стукпостук выглядел весьма озабоченным тем, что патриций почти совсем ничего не ест, ну чего вам это стоит, почтмейстер), Ветинари лишь отточенным движением поднял бровь. Вместо вопросов и выговора прозвучало будьте так добры, поставьте чайник, Стукпостук, и Мойст остался.

Ветинари отложил перо в сторону, взял в тонкие пальцы такой же тонкий фарфор и, – Мойст готов был поклясться, что ему не показалось, – подмигнув, выбрал самое вкусное печенье из коробки. Кажется, Мойст назвал его тираном, обиженно отпивая обжигающий чай. Одно он запомнил четко: улыбка Ветинари, греющего вечно мерзнущие руки о нагревшийся фарфор, была самой красивой из всех, что ему когда-то доводилось видеть.

Патриций никогда не спрашивал его о причине полуночных визитов, но к этому времени на столе всегда стоял пузатый чайник с ароматным чаем и две чашки, по белизне своей способные соревноваться с руками Ветинари.

Они говорили обо всем, что только приходило в голову. О дожде из роялей и о ливне из золотых монет в банковском хранилище, о марках и о бумажных деньгах, о поезде, который летел сквозь туман, и о том, что на его крыше можно танцевать. В такие вечера Ветинари казался почти человеком, его плечи почти незаметно расслаблялись – на чуть-чуть, но Мойст прекрасно знал, каким облегчением это обходилось позже, когда патриций, не переставая быть патрицием, ложился в одиночестве в холодную постель и засыпал под мерное сопение Хлопотуна где-то в ногах.

И вот теперь этот вопрос. Как же хорошо, что ответ был готов заранее. Патриций знал, не мог не знать, что тут кроется нечто большее, поэтому ждал.

— Я пришел, чтобы поговорить об ангелах, — смело начал Мойст.

Наверное, его улыбка как и всегда сбивала с толку. Чем выше поднимал свою бровь Ветинари, чем шире улыбался почтмейстер. Эту игру они уже давно знали наизусть.

Пришло время повысить ставки.

— Просто, понимаете, я заметил одну вещь: несмотря на то, что ангелы появляются всего раз в жизни, мой пришел и остался. А я даже ни разу не сказал ему спасибо, — виновато улыбнулся он.

Вот, вот это еле уловимое движение, едва заметная складка между бровей, словно перед патрицием загадка, ребус, и надо срочно найти ответ. Они оба чувствовали, что оба поставили слишком много, чтобы пойти на попятную сейчас.

— К чему вы ведете, мистер Липвиг? — ровным голосом спросил Ветинари, и за этой нарочитой спокойностью трудно было заметить осторожность, но Мойст заметил.

Такой щедрости Мойст не ожидал: почти открытое предложение сделать вид, что Мойст не хочет сказать то, что ему хочется больше всего, что они снова просто пьют чай и недосказанные слова висят между ними в полутемной комнате, освещенной лишь свечой на письменном столе.

Липвиг не хочет, не может позволить ему снова пойти по темным коридорам дворца до холодной пустой спальни. О, нет, он хочет идти рядом и держать подсвечник, слышать счастливое дыхание и сопение Хлопотуна, поддерживать Ветинари за руку, если в темноте перехода он позволит себе оступиться, потому что будет уже не патрицием...

— Я подумал: ангелы ведь тоже устают. Они ведь тоже живые, — продолжал он. — Им нужны... свои ангелы.

— Мистер Липвиг, — устало начал Ветинари, но Мойст не дал ему договорить. Он взял тонкие пальцы в свои ладони и не удивился тому, что они оказались ледяными.

Ветинари, казалось, замер. Он опустил взгляд на их руки, словно удивившись тому, что прикосновение может быть настолько интимным, настолько не направленным на то, чтобы сделать ему больно.

Мойст, однако, не собирался останавливаться. Чтобы показать, чего он добивался, он прикоснулся губами к чужим рукам, к чужим пальцам. Как и ожидалось, на среднем пальце он нащупал незаметную глазам мозоль от бесконечной письменной работы. Выпускать ладони, которые начали приобретать температуру, с трудом подходящую под описание «прохладные», не хотелось.

— Боги, — наконец выдохнул патриций, — зачем, ну зачем вам это? Если вам хочется опасности, вы всегда можете обратиться к мисс Диархарт. У вас есть крыши на худой конец.

Мойст с ликованием заметил, что движений, чтобы вырвать руки, предпринято не было.

— Если вы не забыли, милорд, наши отношения немного охладели после разорванной помолвки, — хитро прищурился Липвиг. — Вы опаснее всего этого, вы интереснее, вы сфинкс, милорд, я хочу вас разгадать, я хочу... вас.

Ветинари закрыл глаза, и Мойст понял, что почти убедил, почти выиграл эту партию. У него ушло всего несколько секунд, чтобы обойти стол и опуститься на одно колено перед патрицием.

— Пожалуйста, милорд, — почти прошептал он, касаясь губами уже запястья, где на удивление неровно бился пульс. — Вы можете мне довериться, я буду вашим ангелом, как вы были моим, я всегда буду рядом, вы сможете на меня опереться, я не подведу, клянусь...

Наверное, действовать стоило деликатнее, потому что вряд ли Ветинари много кому настолько доверял, да и доверял ли вообще?

— Пожалуйста, Хэвлок, — почти неслышно произнес он и услышал немного лихорадочный выдох, словно человек, долго державший оборону, наконец-то сдался.

Если бы перед ним был не правитель Анк-Морпорка, за этим выдохом мог бы последовать всхлип, но Ветинари лишь устало посмотрел на него.

— Что же ты делаешь, Мойст, что же ты делаешь, — лишь покачал головой он, когда Мойст широко и глупо улыбнулся, потому что понял, что выиграл. — Ты не знаешь, чего ты от меня просишь.

Кажется, Мойст задохнулся в потоке благодарностей, которые он мог остановить. Кажется, его ласково подняли с колен.

Они шли по темному коридору, нелепо держась за руки и озираясь по сторонам, как мальчишки. Мойст держал в руках подсвечник с почти догоревшими свечами, которые с трудом освещали им путь, а впереди бежал, весело виляя хвостом и пофыркивая, председатель.

@темы: книги, фанфики, havelock vetinari, moist von lipwig, moist/vetinari, discworld

---

То неловкое чувство, когда ты сидишь, продумываешь фичок и понимаешь, что сделаешь больно себе в процессе написания и успеешь пожалеть. В эту сторону с патрицием-наложницей еще вроде никто не писал. Будем первопроходцами. Во всем винить  фактор Кси, она меня подбивает.

Учите китайский, смотрите "Проклятие золотого цветка", откуда будет взято многое, и будет вам плюсик к карме.

@темы: писательское., havelock vetinari, discworld

---

x

@темы: книги, terry pratchett, moist von lipwig, discworld

---

@темы: armand jean du plessis de richelieu, the musketeers (bbc)

---

Вот вроде все идет нормально, а потом ты ощущаешь себя Космо Мотом, потому что в голове у тебя:

Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари
Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари Ветинари

@темы: книги, havelock vetinari, discworld

---

Потом стало еще хуже. Собравшиеся были настроены по отношению к кардиналу не просто недоброжелательно – оставалось впечатление, что Ришелье был личным врагом буквально всех здесь присутствующих. И политика кардинала, заставлявшая трепетать всю Европу, и его личная жизнь были здесь предметом для подробнейших пересудов и самых беззастенчивых сплетен. Великий государственный деятель, кого так высоко чтил г-н д’Артаньян-отец, служил здесь попросту посмешищем. Правда, со временем д’Артаньян, наслушавшись вдоволь этих пересудов, подметил своим острым умом одну примечательную особенность. Если г-н д’Артаньян-отец восхищался кардиналом вовсе не бездумно, а мог подробно аргументировать все поводы к уважению и перечислить свершения кардинала, пошедшие только на пользу Франции, то здешние пересуды были лишены как логики, так и аргументов. Не было ни малейших попыток беспристрастно взвесить все, что сделано кардиналом для государства, ища как слабые стороны, так и сильные. Собравшимся здесь кардинал попросту не нравился, вот и все. Его ненавидели, если рассудить, как ненавидят строгого учителя, требующего порядка в классе, или пристрастного командира, вздумавшего искоренить в своей роте беззастенчивую вольницу и ввести строгую дисциплину. Д’Артаньян был согласен с отцом в том, что произвол и ничем не сдерживаемые буйные выходки дворянства были опасны для государства еще более, нежели разлад в налаженном хозяйстве, и мог бы, как ему представлялось, аргументированно и логично поспорить кое с кем из присутствующих. Беда только, что он успел уже понять – собравшимся здесь не нужны ни аргументы, ни логика. Кардинал Ришелье осмелился посягнуть на повсеместную анархию – и этого для многих было достаточно… Никто из них понятия не имел ни о рычагах управления государством, ни о финансах, ни о большой европейской политике, но давно подмечено, что критиковать чьи-то действия, не предлагая взамен своих рецептов, – дело слишком легкое и увлекательное, чтобы от него отказался хоть один напыщенный болван или светский горлопан…

@темы: книги, armand jean du plessis de richelieu, d'artagnan, д'артаньян: гвардеец кардинала

---

х

@темы: книги, havelock vetinari, samuel vimes, vimes/vetinari, discworld

---

— Вас уже научили в Париже говорить льстивые комплименты? — усмехнулся Ришелье.
— Помилуйте, монсеньёр, вы же не дама, а духовное лицо, какие могут быть комплименты… — простодушно ответил д’Артаньян. — Просто о вас говорят повсюду…

@темы: книги, armand jean du plessis de richelieu, d'artagnan, d'artagnan/richelieu, д'артаньян: гвардеец кардинала

---

Бывает, что скрещиваешь пальцы, надеешься и ждешь :/

Этот год был незабываемым, спасибо тебе, ноосфера. Я узнала, что буквально за день, да даже за несколько часов все может измениться коренным образом. А еще верить никому нельзя, но это уже так, обновление давно забытого знания.

@темы: студенческое, жизнь

---

Командор танцует танго

 Анжелика-Анна хорошо отметила про танго. Остап ведь его танцевать даже не умеет, никогда не делал этого, только видел когда-то еще в царское время, когда ему было лет 13 от силы, как это делают люди на сцене. И вот эта сцена сейчас как ничто лучше показывает, что Остап Бендер — человек прошлого, который никак не может вписаться в настоящее. Он "лишний на этом празднике жизни"...

«Остап танцевал классическое провинциальное танго, которое исполняли в театрах миниатюр двадцать лет тому назад»

Командор танцует танго - "Золотой теленок" from valerishka_s on Vimeo.

запись создана: 14.12.2014 в 11:23

@темы: книги, Фильмы, золотой теленок

---

на тот случай, если есть тут люди, которые тоже теперь ходят с сырой десяткой и ноют.

смело откатывайтесь по инструкции, данные не теряются вообще, а баги исчезают.

@темы: жизнь

---

Обновилась на бета-десятку ios, и вот теперь жалею. Система либо сырая, либо так и будет не очень, но приложения вылетают, и это факт :/

Неимоверно бесит новый способ разблокировки клавиатуры, бррр

Я очень надеюсь, что баги пока только из-за того, что она сырая, а то будет очень неловко

@темы: жизнь

---

x

@темы: исторические личности, armand jean du plessis de richelieu

---

x

@темы: исторические личности, armand jean du plessis de richelieu

---

Добралась до фильма 1935 года. Что я могу сказать? Ришельё кавай эдакий Марти Сью, который и войска в бой поведет, и заговор раскроет до обеда, и короля спасет, и влюбленных обвенчает, и Жозефу пожалуется, и киску потискает, и рискнет своей жизнью ради величия Франции. Сомневаюсь, конечно, что он реально такое выкидывал, но блин. Кавай, словно гг аниме какого, где все такие плохие так оно и есть, а Ришельё - спаситель на белом коне айм сорри, но фильм чб, лошадь и правда была белой

Коротко о том, из-за чего стоит смотреть:

Ришельё кавай
Ришельё здесь человечен более, чем полностью. Для всех он чудовище и дьявол, его боятся и ненавидят, но у него есть свой круг лиц, среди которых он может позволить себе чувствовать. Он постоянно разрывается между долгом и тем, что ему подсказывает сердце, он готов умереть, противореча королю и нарушая его приказы, потому что выбранный им путь приведет страну к успеху, а королю принесет славу, и за такое видение режиссера хочется расцеловать. Хитрый взгляд человека, который, в отличие от короля, понимает, что происходит. Все на него возводят напраслину, а он любит эффектные появления это я молчу про круг волшебный, от которого за милю несет Гоголем, но эпик вином стало следующее:
Людовик: О, если бы кардинал был жив, я бы отправил его на эшафот!!
Слуга: *объявляет* Его Высокопреосвященство, герцог де Ришелье
Людовик: .......

Айм сорри, ДЖозеф, бат ай факд ап
Периодически великий и могучий подходит к Жозефу и тоном ай факд ап сообщает, например, о том, что, упс, я чет кажись дворец подарил королю. У Жозефа все проще, он ограничивается че ваще или Арман, ну нафига

Истерики Гастона
Гастон гневался так рыдал, что на короткое мгновение мне даже стало его жалко

Воспитанница вместо племяшки
Место племянницы заняла воспитанница, которая называет Ришельё father, но переводчик упрямо переводит как кардинал, хотя англичане могли, конечно, подразумевать святого отца, но Ленора, имхо, так выражала свою благодарность человеку, который за ней присматривает. Ее любовная линия хорошо переплетена с заговором, да и сам женский персонаж на удивление не смотрится ущербно. Хорошенькая девушка, которая по отношению к своему опекуну чувствует не страх и отвращение, а любовь, нежность, признание и уважение. Очень мило целует Ришельё в щеку. Кавайиииинэ

Ришельё-военный министр
Это заслуживает отдельного пункта. Кардинал, загнанный приказом Людовика на имя маршала в угол, принимает решение, за которое лично будет отвечать перед королем. Маршалу запрещено уводить из города войска? Что ж, там ничего не сказано о войсках за пределами города. Ваш преданный слуга сменяет дзимарру на военное обмундирование и лично выводит солдат из стен города, восседая на белоснежном очень надеюсь, что конь все же белый, цвет пленки не позволяет что-то точно утверждать, но я буду верить коне, а толпа, до этого его ненавидящая, рукоплещет. Сильный момент, если честно. Принятие решения далось ему легко, до ужаса легко: когда речь идет о стране, он о себе даже не думает. Казнить можно только один раз, с усмешкой замечает он Жозефу, а сам думает о том, что останется после него: Франция, с позором проигравшая сражение, или Франция, победившая врага.

Обмен письмами
Людовик и Ришельё гневно наорали друг на друга, потом обменялись вежливыми письмами, постскриптум Ришельё заслуживает отдельного внимания: «Если ваше величество хочет любить кого-то, полюбите меня. Ришельё». Я сейчас как бы ни на что не намекаю, но это либо тонкий намек на слэш на весьма толстые обстоятельства, либо просьба Ришельё любить его как поданного и верного слугу, а то у Людовика тут скачки оч-чень бешеные в этом плане, прямо горки американские.

Ришельё
Чуть ли не единственный вполне вероятно, что все же единственный нефранцуский фильм, где Решильё остался Решильё в оригинальной звуковой дорожке. Франколаверам плюсик к карме.

Арманддд и Сен-Марссс
Переводчик читает текст нормально, я смотрела с переводом поверх, так как звуковая дорожка не очень хорошего качества. Так вот. Читает он нормально, но с французскими особенностями фонетики его не ознакомили, благодаря чему у нас Ришельё стал Арманддддом, а Сен-Мар почему-то Марсом

@темы: исторические личности, Отзыв, armand jean du plessis de richelieu

---

@темы: исторические личности, armand jean du plessis de richelieu